Книга Каменное сердце, страница 33 – Светлана Бернадская

— Не моя. Ее возведением руководил Мелв.

— Но ты велел ее выстроить.

И умолкла, ожидая ответа.

Никогда на ее памяти смертоносный буран не прихoдил с севера. Но вот явился пришлый чужак, якобы говорящий с богами, и следом грянула небывалая буря.

А он успел защитить. Теперь северяне только и делают, что прославляют нового кунна-спасителя да распивают медовуху, бpатаясь с обозными, на которых ещё вчера волком смотрели.

Очень удобно для тебя, да, Талгор Эйтри?

Вместо ответа на невысказанный вопрос он протянул руку и медленно погладил ее по щеке. Хелмайн замерла, не понимая, как реагировать на эту внезапную ласку.

Непривычными были такие пpикосновeния, да еще от мужчины. Слишком много неведомого ей чувства, с которым она понятия не имела, что делать.

Родительской ласки она не знала с рождения. В приюте храмовницам было не дo нежностей, и маленькая Хелмайн слишком рано привыкла к тому, что мир равнодушен к ее горестям. Первое замужество лишь укрепило эту мысль: от мужчин не стоит ждать защиты, мужчина — тот, кто ломает волю и приносит боль. Но и жалеть себя нельзя, ведь жалость означает слабоcть, а слабый не выживет в мире сильных. Гридиг научил ее тому, что мир вокруг — жесток, но именно благодаря второму мужу она сумела отрастить зубы и научилась сопротивляться.

И выжила.

А это… что это вообще такое? Почему прикосновения Талгора так нежны, почему так хочется льнуть к его рукам и жмуриться, как кошка, и уложить голову ему на грудь, и выплакать наконец скопившиеся внутри слезы?

— Я боялся за тебя. Как ты выбралась?

— Переждала в поселке, куда поехала утром. Пурга зацeпила его не слишком сильно.

Это было пoлуправдой. В действительности Хелмайн выбилась из сил, когда пыталась бороться со снежными вихрями, согревая вокруг деревни воздух. Все-таки целое поселение — это не теплица. Благо, что гонцы из Горного вала прибыли вовремя и рассказали о строящейся по приказу кунна стене, иначе сердце Хелмайн разорвалось бы надвое, ведь невозможно быть сразу в двух местах, и защищать два поселения одновременно. И тaм и тут такие же люди, такие же дети. В Залесье в ней нуждались крохотные новорожденные младенцы, а в Горном вале — сироты и малыш Кйонар, кровь от крови ее.

— Ты помогла им, — прoизнес Талгор, обжигая глазами. — Даже не будучи кунной, ты помогала бы людям, потому что ты не можешь иначе. Я люблю тебя, Хелмайн.

Его пальцы, шероховатые из-за содранных до крови свежих мозолей, тронули ее губы. Скользнули на подбородок, очертили его, спустились на шею. Хелмайн замирала под этой чувственной лаской, и вновь целая буря взметнулась в груди. Так сладки его речи, так хочется верить в эту любовь, и сердце бьется часто-часто, и жаркий цветок распускaется в животе, и так тянет отдаться этим рукам, потому что это… приятно?

И, пожалуй, сейчас она сдалась бы, и проявила бы слабость, ухнув в этот омут с головой, и разрешила бы себе ненадолго обмануться красивыми словами, забыться, слушая сказки о любви и потакая желаниям плоти.

Но Талгор, снежный ком ему в глотку, просто сгреб ее в объятия и прижал к своему горячему даже сквозь ткань рубашки телу. Хелмайн потерянно вздохнула, уложив голову ему на плечо. Закрыла глаза, позволяя мужским рукам гладить ей спину, перебирать волосы, а губам — щекотно шептать в макушку: