Книга Каменное сердце, страница 31 – Светлана Бернадская

— Ты был прав. Мгла надвигается, небо сереет. Но откуда ты знал, что буря явится с севера? Сколько живу в Нотраде, не припомню такого. Кто ты такой, что умеешь предсказывать перемену погоды?

Талгор тяжело разогнулся, оперся на кирку: поясницу нещадно ломило, как у столетнего старика, а руки, онемевшие от непрерывных усилий, мелко подрагивали.

— Это не моя заслуга. Боги пожелали говорить со мной и дали знак.

Ивер нахмурился.

— Боги? Но они отдали земли Нотрада во владения снежным хексам и покинули это место. Как же они могли говорить с тобой?

Талгор только плечами пожал, чувствуя, как судорогой скручивает тело.

Непривычное к такой долгой и тяжелой работе.

— Я не знаю.

— И часто боги говорят с тобой?

— Это случилось впервые.

Северянин помрачнел ещё больше, но кивнул и собрался уйти: болтовня болтовней, но работы хватало, а время, судя по цвету северного неба, стpемительно таяло.

— Эй, Ивер! — окликнул его Талгор. — Из поселка не привозили вестей? Хелмайн уже дома? Она говорила, что возвратится к полудню.

Тот обернулся, качнул головой.

— Не возвратилась. Как и гонец, посланный к ней. Но ты не тревожься: кунна Хелмайн мудра и долго прожила на севере. Узнав о буре, она наверняка пожелала остаться с людьми в том поселке, что бы оберегать их от ненастья.

— Оберегать? Но как?

Ивер развел руками и утопал прочь.

Буря разразилась внезапно: небo потемнело, будто день за один миг превратился в ночь, перед глазами замельтешили крупные белые хлопья, затмевая все вокруг, и вскоре уже Талгор растерянно стоял, защищая лицо руками, и пытался понять, где запад, а где восток, и с какой стороны должна показаться упряжка. Чья-то крупная фигура соткалась среди бешено танцующих снежинок, огромная лапища ухватила за ворот.

Снова Ивер. Мелв велел сыну приглядывать за бестолковым кунном?

— Бросай все, идем!

Вроде и крикнул, но громкий голос потонул в свирепых завываниях ветра. Талгор хотел было ответить, но губы застыли, стоило их приоткрыть — как в горло вонзились тысячи ледяных игл. Он потянулся за северянином вслепую, стараясь урвать ртом жгучие глoтки воздуха и надсадно кашляя. Голова разболелась так, словно в нее без конца всаживали раскаленные гвозди.

Ивер каким-то чудом отыскал упряжку, что приехала за оставшимися у озера старателями, неутомимые олени потащили сани по сугробам сквозь бушующий ураган. Талгора взгромоздили на присыпанные снегом тюфяки и втиснули между двумя северянами, всех вместе прикрыли сверху дубленой шкурой.

Он притянул колени к груди и уткнулся в них лицом, пытаясь согреться сбившимся дыханием.

Люди среди снегов все же поселяются: вечно их тянет в запретные места, будто им тут медом намазано. Нет, во владения снежных хексов, как называют теперь Глора и его товарищей, смертные сунуться не могут: слово богов нерушимо, и сокровища запечатаны для людских глаз. Но легенды о невиданных богатствах, которыми боги одаривали счастливчиков, не исчезают годами, а потому поток людской не иссякает. Вначале являются старатели, желающие попытать счастья. Затем в леса, полные непуганого зверья, забредают охотники. Однажды оседает на несколько месяцев племя оленеводов, и как-то незаметно, исподволь, возникают сперва небольшие, а затем и крупные поселения, складные походные шатры сменяются добротными деревянными домами.