Книга Каменное сердце, страница 9 – Светлана Бернадская

— И нотрадцы… подчинились?

— Кто подчинился, а кто не совсем. Женщины не желали больше рожать. Появлялись у пары двое детей — и хватит. И тогда Гридиг осерчал, изменил свой указ и велел продавать каждого второго.

Он промолчал, покрутив в руках полупустую кружку.

— Когда же семьи стали ограничиваться первенцами, Гридиг озверел еще больше и задумался о новом указе…

— Я понял, — хрипло прервал его Талгор. — Скажи мне, что снежные хексы делают с человеческими детьми?

Мелв помрачнел ещё больше.

— Их растят до десяти лет, а затем заменяют живое сердце волшебным самоцветом. Ригги — это и есть наши дети. Уже не подростки, но еще не взрослые. Послушные приказам, не умеющие чувствовать, сострадать, любить и радоваться. Вроде живые, но без души. Они добывают для хексов сокровища в недрах гор и заботятся о подрастающих детях. Но живут ригги не так уж и долго: в возрасте двадцати человеческих лет их тела застывают в камне навечно.

Талгора затошнило. Выпитый сладкий хмель встал поперек гoрла.

Память — та ещё затейница. Живешь себе и веришь, что когда-то тебе просто приснился страшный сон, но потом вдруг cталкиваешься с кошмаром нос к носу, и обмануть себя, как прежде, уже не получается.

— И… зачем это им?

— Ищут спасителя. Чистого помыслами, лишенного жадности и безгрешного, каким только может быть невинное дитя. Согласно легенде, если найдется тот, чье сердце сумеет ожить, растворив в себе камень, он избавит хексов от проклятия.

Талгор заставил себя улыбнуться.

— Выходит, что бессмертные хранители севера тоже прокляты?

Мелв подарил ему осуждающий взгляд из-под насупленных бровей, и Талгору вмиг расхотелось улыбаться.

— Можешь зубоскалить сколько хочешь, южанин. Но так говорят предания наших предков. Люди стремятся к бессмертию, а хексы, напротив, желают вкусить человеческого бытия. А потому северяне веками приносили им жертву в День жатвы. Кровь и жизнь, отданные добровольно в священную ночь, превращают хексов в людей, и тогда те пируют, подобно смертным, до самого утра, вдыхая запахи леса, вкушая еду и питье, предаются простым людским радостям, тоскуют по близким и давным-давно утраченной любви.

Талгор скрипнул зубами, удерживая ругательство на языке.

— Но если найдется тот, кто избавит их от проклятия, они превратятся в людей навсегда. Вот и ищут спасителя…

— …среди купленных детей, — мрачно докончил Талгор. — Отнимая сердца и заменяя их камнем.

Мелв ссутулил могучие плечи и вновь потянулся к кружке.

— Я правильно понимаю, что Хелмайн, вoзглавив куннат, отменила закон Гридига Талля?

— Смекаешь. Отменила. А добро, накопленное муженьком в сундуках, мудро поделила на части и продолжила отправлять коганату. Вот только всему рано или поздно наступает конец.

— Благодарю тебя, воевода Мелв, — глубоко потрясенный услышанным, пробормотал Талгор.

— За что? — хмыкнул тот. — За сказки?

— За сказки. И за то, что не дал в обиду Хелмайн.

— Это что, это мы завсегда, — засмущалcя воевода. — А теперь ты мне скажи, кунн Эйтри. Что ты собираешься со всем этим делать?

— Уж точно не младенцами торговать. — Εго передернуло. — Дoложить когану все же придется, но хочу сперва разобраться. Как я понял, три года назад вы перестали отдавать хексам детей. Как хранители приняли это?

Старый воевода отвел глаза и потер переносицу.