Книга Я буду твоими глазами, страница 111 – Александра Неярова

Деяна опосля всё равно вызнала. От опытного взгляда женщины такое не скроишь.

Совет дала забыть княжича и жить дальше. Верея старалась, но не выходило. В селе народ пошептался, посудачил, да староста с братом названым быстро злые языки укоротили. Лишь только волхв Креслав ходил всё скрипел недовольно.

Как и прежде, помогала Верея по дому, к травнице Баяне ходила ворожить и людей от хвори разной лечить. Горе своё не лелеяла, о малышке, что носила под сердцем, всё думала. У потомственных вед всегда первая на свет рождалась девочка. С наступлением конца осени стало труднее прятать свою тайну от домашних, и мужи вскоре разумели, что к чему.

Горян со Жданом грозились отыскать и наказать обидчика, но Верея не признавалась, кто отец. Незачем ворошить, сама вырастит дочь.

Как-то в начале осени пожаловал в терем Всемил из Белозерских весей к ней свататься, да отказала молодцу веда по известной причине. А парню сказала, чтоб обиду не держал, что другой ей по сердцу. Незачем обманом ломать им обоим жизни.

Так и потянулись дни один за другим.

…Ныне Верея проснулась спозаранку в холодном поту. Вновь снился ей её Яробор-Златояр, были они с ним снова в избе Грознеги, миловались и целовались. Шептал, что одна она ему нужна.

И как бы ни пыталась Верея ускользнуть от воспоминаний о прикосновениях молодого князя, что рисовались в воображении так ярко, уйти от них не удалось, даже напротив: чем больше она сопротивлялась, тем сильнее увязала в них, как в трясине. Вконец истерзавшись, ворочаясь с боку на бок, решила вставать.

Всю душу извел! Никак не желали его образ и голос стираться из памяти.

Тяжело вздохнув, девица слезла с сундука, умылась, гребнем провела по длинным волосам и в косу их заплела, а затем оделась и выскользнула из горницы. Прокралась к лесенке и вниз спустилась тихо, как мышка, чтобы молодых не будить.

После купальской ночи Ждан невесту сыскал, а недавно свадебку сыграли, жëнка его, Забава, сразу после гуляний понесла.

Верея ступила в кухонную клеть водицы сладкой испить, тошнота и жажда по утрам мучили. Лишь в их семье пока знали, что помимо жены сына старосты названая дочь тоже была в тяжести.

Матушка Деяна уже у печи с тестом возилась, часть пойдёт на пирожки с капустой, часть на лепку пельменей. Верея принялась помогать, а опосля прогуляться выбралась на свежий воздух.

Накинула на плечи добротную шубейку из собольего меха, крытую синим бархатом: Горян не поскупился, купил, дабы дочь себя обездоленной не чувствовала. Староста не терял надежды замуж её выдать за благородного молодца, который не убоится взять в свой род девицу с чужим дитём.

Потому потихоньку собирал ей достойное приданое. На Верею больше не давил, не настаивал, памятуя о том, как сбежала летом. И так тяжела и горька её доля. Радел за дочерь названую, чуя ответственность, душа за неё болела.

Верея покрыла голову платом, очелье с височными кольцами поверх надела, сунула ноги в валенки да на заснеженное крыльцо выбралась. Разглядела за околицей восходящую зарю над скованной морозцем рекой с пологими берегами, поросшими ельником. Петухи кричали, скот блеял.

Тревожно на душе отчего-то было. И потянуло Верею в лес, к рыжим стволам древ прислониться, послушать их мудрые перешептывания. Свои печали поведать.