Книга Я буду твоими глазами, страница 40 – Александра Неярова

– Садись, вот так. Я сейчас, – Верея усадила бедового на скамью в сенях, а сама кинулась к печи, воды подогреть в карчаге. Да лучины зажгла.

Пока возилась, Яробор сам пытался содрать с себя повязки, вернувшись к нему, она только вы вымученно вздохнула, увидев, чем он занимается. В пору руками всплеснуть в негодовании, но заняты обе.

– Ты что это делаешь? Не отрывай их насильно от ран! – со стуком поставила на скамью рядом с ним большую деревянную миску с теплой водой и возле неё сгрузила чистые лоскуты льна, порезанные с его испорченной рубахи.

Княжич перестал сдирать тряпки с успевших подзажить борозд от медвежьих когтей и повернул свою голову на звук голоса Вереи.

– Прости… что испугал своим проклятьем, – проговорил тихо, покорно опуская руки на скамью по бокам от своих ног, предоставляя себя девице в полное распоряжение. – Я благодарен, что ты попыталась.

– И попытаюсь снова! Только разберусь сначала кое с чем. – Верея принялась, как и утром, смачивать водой и убирать присохшие к коже лоскуты повязок на груди мужчины, не замечая, как он улыбнулся.

По ясной причине для неё не было ничего важнее, чем одолеть эту ведьму. Яробору открыть правду она не могла, поэтому сказала другое:

– Раз Кагоярские волхвы уверовали, что помогут тебе здесь, значит, я должна это сделать, поскольку бабки моей уж нет в живых. На капище мне сходить надобно богам на поклон, требу принести и совета просить, как одолеть ведьму.

И совсем тихо добавила с печалью:

– Недолго тебе осталось, Яробор… Чёрные путы ворожбы уже сердца твоего коснулись. В крепкой хватке держит она его, ежели сожмёт, то… всё.

Вздрогнуло под пальцами Вереи поджарое тело воина. Он рвано выдохнул, ноздри его сердито раздувались, жилка на мощной шее неистово забилась, а край скамьи, зажатый в кулаке, жалобно затрещал.

В сенях повисло густое молчание. Верея быстро справлялась с ранами, перебралась с груди на живот, а потом и на спину. По-новой туго перевязала.

Упросила мо́лодца снять ткань с глаз. Промыла тщательно и сомкнутые веки и саму повязку прополоскала в отваре одолень-травы, отжала и снова ему на глаза повязала. Лишним не будет. Красноту с кожи уберёт, всё легче.

Как и в прошлый раз, подожгла и сразу затушила пучок трав; повела дымом у мужского тела, у ран, еле слышно шепча слова заговора:

– Веду, веду, ворожбу тёмную путаю, отвожу, в молитву светлую хворь кутаю, изгоняю… – вокруг головы несколько раз провела и к выходу из избы дым потянула, да выбросила остатки курящихся трав за полог в ночь, чтобы молитва покой их от злых духов охраняла.

Свет от лучин медленно угасал, почти догорели длинные щепы. Верея сбегала на улицу за набранными в лесу грибами и ягодами, дрова занесла, что Яробор наколол. Щепы в лучинах заменила.

– Продолжай сопротивляться её силе, и появится шанс на спасение, – решила как-то поддержать поникшего мужчину, завязав разговор. – И спасибо за дрова, пригодились они. На улице дождь собирается, как бы крыша у избы не протекла.

– Да, слышу, как барабанить начинает. Как ветер верхушки деревьев гоняет, к земле гнёт, – отозвался глухо княжич, не став продолжать беседу. Он сидел по-прежнему не шевелясь.

Верея только тяжело вздохнула. Прошла в клеть, похлебку к огню печи ближе засунула, без хлеба придётся ужинать. Она уже разливала бульон по мискам, когда услышала за спиной странный вопрос от мужчины: