Книга Я буду твоими глазами, страница 41 – Александра Неярова

– В какое время года ты родилась, Верея? И где?

Ей нечего было ответить, поскольку она не помнила своего прошлого до девятилетнего возраста. Хотела сказать ему, что в остроге Белозёрке летом, как внезапно перед взором пронеслось воспоминание, чужое:

Лес, светлеющие с каждым мигом небеса, местами заснеженная опушка с проплешинами зеленеющей травы, первые цветы и извивающаяся светловолосая женщина на шкурах. Её крики муки и боли. Она сжимала в ладони куколку-оберег богини Лады… готовилась подарить миру Яви долгожданное дитя.

Чьи-то морщинистые руки с узловатыми пальцами помогали роженице. Вскоре лес огласил громкий крик новорожденного младенца. Малышки.

Старая повитуха приняла девочку. Перевязала пуповину – волшебную нить, связывающую дитя с матушкой, домом и родной землей, заранее заготовленными волосами отца и матери из правой косы, с добавлением волокон льна, а затем перерезала освещённым по обычаю рода серпом на расстоянии в три пальца от живота.

– Чтобы своё дело делала хорошо, здоровье было крепким, жизнь долгой, а душа – чистой, – приговаривала при этом старуха.

Очистила мягкой тканью личико и ротик, и только опосля этого бережно закутала тельце в отцовскую рубаху.

– Девочке уготована нелёгкая, но великая судьба, Ясна. Как наречёшь её? – предрекла, передавая в заботливые руки матери.

– Верея… – произнесла на выдохе Ясна, вымученно, но счастливо улыбаясь малышке.

– Достойное имя для неё.

Верея вздрогнула, очнувшись от навеянного образа. На глаза навернулись слёзы, она сглотнула, часто-часто заморгав, пытаясь их сдержать, но одна одинокая капелька всё же стекла по бледной щеке.

Она видела чужое воспоминание. Древлянки, хозяйки избушки. Эта ведунья помогла появиться ей на свет!

– В весеннем лесу на рассвете, с первыми лучами солнца, – запоздало ответила Яробору. Голос дрожал от непролитых слёз.

Больше княжич ничего не спрашивал. Всё так, как и предвещал Ведагог. Именно она способна снять проклятье Агидель…

Он уселся на лавку за стол и стал прислушиваться к звукам. Дождь сильнее тарабанил по крыше, мешая ему различать звуки и шорохи, которые издавала эта загадочная девица. В какой-то момент княжичу показалось, что он услышал её тихий всхлип, но может, ему просто почудилось.

С тихим стуком Верея опустила на стол миски с похлёбкой и ложки. Две канопки поставила с травяным взваром.

– Хлеб кончился, я сухари добавила в бульон. Ешь, пожалуйста, – пояснила мо́лодцу.

Ели в молчании. Оно не тяготило, каждый из них размышлял о своём. А потом Верея поднялась, убрала утварь со стола и потянулась мимо застывшего Яробора к оконцу закрыть ставни, чтобы уменьшить, проникающий в клеть сквозняк.

Кончик светлой косицы упал княжичу на колени, а мелкие волоски пощекотали кожу на шее, левом плече и груди. У него руки закололо от желания притянуть к себе смелую девицу и… поцеловать. Трезвым рассудком он понимал, что она не соблазняла, поэтому завёл руки себе за спину. От греха подальше.

Верея ничего и не заметила, погруженная в свои мысли. Она вымыла плошки с чарками и оглянулась на лежанку, которую с полатей вчера сняла для мужчины. Мешковина вся кровью и потом пропиталась, непорядок.

Сегодня переночуют уже как есть, а завтра за изготовление нового тюфяка нужно браться. Два штуки для них двоих.