Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 146 – Ри Даль

Я покачала головой, чувствуя, как уголки губ против воли тянутся вверх.

— Райли, я не шучу, — сказала твёрдо. — Сделай, как я прошу. Пожалуйста. И ещё… Скажи, что я плохо говорю на торесфальском.

Он прищурился, его взгляд стал острым, как лезвие меча из драгура.

— Зина, я хочу, чтобы ты объяснила мне внятно, — сказал Райли, понизив голос. — Что ты скрываешь? К чему всё это?

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Хотела рассказать всё — о Тираме, о ребёнке, о том, как меня предали и чуть не убили. Но слова застряли, как кость в горле. Вместо этого я шагнула ближе и посмотрела ему в глаза.

— Райли, я всё-всё тебе расскажу, — прошептала, и мой голос дрогнул. — Обещаю. Но… не сейчас. Пожалуйста, поверь мне. Просто подожди немного.

Он смотрел на меня долго и внимательно, и я боялась, что он сейчас развернётся и уйдёт. Но вместо этого он вдруг усмехнулся.

— И когда же ты расскажешь? После свадьбы? — поддел он.

Я не удержалась и рассмеялась, хотя смех вышел нервным.

— Даже не знаю… Возможно, — ответила я, стараясь держать себя в руках. А про себя подумала: «Свадьбы не будет. И не факт, что я вообще выберусь из дворца живой».

Райли кивнул, будто принимая мои условия, но его взгляд всё ещё был внимательным, изучающим.

— Хорошо, Зина, — сказал он наконец. — Будет по-твоему. Жена, так жена. И язык у тебя… какой там? Плохо торесфальский знаешь? Ладно, придумаем что-нибудь.

Я выдохнула, чувствуя, как напряжение ослабевает. Но тут Райли шагнул ближе, его рука мягко коснулась края моей шали.

— Можно? — спросил он тихо, и в его голосе было что-то такое, от чего моё сердце снова заколотилось.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Он осторожно откинул шаль, открывая моё лицо, и на миг я почувствовала себя уязвимой, словно он видел всё, что я скрывала. Его пальцы задержались на моей щеке,, а потом он наклонился и поцеловал меня.

Поцелуй был мягким, но глубоким, как море, которое он так любил. Я замерла, чувствуя, как тепло его губ растворяет мой страх, мои сомнения. Мои руки сами собой легли ему на грудь, и я ответила, забыв на миг о дворце, о Тираме, о том, что завтрашний день может стать концом. Были только мы двое, и этот момент, который я хотела запомнить навсегда.

Когда он отстранился, его серебряные глаза сияли в полумраке, и он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у меня всегда таяло сердце.

— Дивных звёзд, моя загадочная жена, — прошептал он, и я не смогла сдержать улыбку, несмотря на тяжесть, что всё ещё лежала на душе.

Утро в Асеризе пришло с гулом города. Свет, серый и холодный, лился в комнату, ложась на пол неровными полосами. Я сидела у зеркала, глядя на своё отражение, но видела не себя — перед глазами вставали другие лица: Тирам, с его ледяным взглядом, Митроил, чей голос рокотал, как каменный обвал, Дарделла, ненавидевшая меня только за сам факт моего существования. Дворец ждал, как зверь, затаившийся в засаде, и я не знала, выдержу ли, ступив туда. Даже если не скажу ни слова, даже если никто не узнает во мне Киору, каждый шаг по тем залам будет как нож в сердце — больно, страшно, невыносимо.

Я глубоко вдохнула и взяла шаль, накинула её на голову, аккуратно подоткнула края, закрывая лицо ниже глаз. В зеркале снова появилась загадочная незнакомка. Но сердце, что колотилось под грудью, было моим, и оно знало, чего мне стоит этот маскарад.