Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 188 – Ри Даль

Я замерла, чувствуя, как кровь отливает от лица. Командир шагнул вперёд, его взгляд вновь заострился. Он поднёс факел к обломкам, освещая рассыпанную капусту. И там, среди листьев, что-то блеснуло — стеклянный сосуд, один из тех, что мы так тщательно прятали.

— Это что? — медленно спросил командир, наклоняясь ближе.

Я бросилась вперёд, пытаясь отвлечь его.

— О, не стоит беспокоиться! — выпалила я, стараясь, чтобы голос звучал легко. — Это просто капуста, ерунда!

Райли подхватил:

— Да, пустяки! Бочка старая, вот и треснула. Ничего страшного!

Однако командир никак не отреагировал. Он присел на корточки, вороша обломки концом меча, и вытащил сосуд. В свете факела чёрное стекло блеснуло, предвещая беду. Лицо командира потемнело.

— Взять их, — рявкнул он, и в его голосе не осталось ни следа прежней мягкости.

Солдаты тут же окружили нас, их мечи сверкнули в темноте. Санна пискнула, прижимаясь ко мне, а Райли, всё ещё державшийся под прицелом, бросил мне взгляд, полный решимости. Пути назад не стало.

Удача отвернулась от нас. Миг, когда командир вытащил сосуд из разбитой бочки, перевернул всё. Всё, ради чего мы шли через Мятежные Горы, ради чего натерпелись столько страха и невзгод, рушилось. У меня было всего несколько секунд. Сердце билось в истерике, а в голове вспыхнули слова Митроила, которые он произнёс утром перед тем, как мы отправились в путь: «Если всё пойдёт не так, разбей этот сосуд о телегу. Он сожжёт груз в мгновение ока». Этот сосуд я хранила при себе неотлучно, но очень надеялась, что он никогда не пригодится.

Больше я не дала себе времени на раздумья. Рука метнулась под плащ, пальцы нащупали маленький, холодный предмет. Секунда — и я швырнула его в телегу. Стекло разлетелось с резким звоном, и в тот же миг пламя взметнулось к небесам. Огонь охватил бочки, и едкий дым заклубился в ночном воздухе.

— Пожар! — заорал один из солдат, бросаясь к телеге.

Двое других кинулись тушить огонь, хватая плащи и пытаясь сбить пламя. Но командир и ещё один солдат повернулись к нам с обнажёнными мечами.

Райли не медлил. Его меч из драгура выскользнул из ножен с быстротой молнии, и он бросился на командира. Сталь зазвенела, сталкиваясь, а я, прижимая к себе Санну, почувствовала, как рукоять моего собственного кинжала холодит ладонь. Я не могла стоять в стороне. Оттолкнув девочку за спину, я вступила в бой, отбивая удар второго солдата. Мой кинжал, хоть и небольшой, был острым, как коготь, и я дралась с яростью, которой не знала в себе раньше. В ушах звенело, но я видела, как Райли ловко увернулся от выпада командира, выбил меч из его рук и приставил клинок к его горлу.

— Назад! — рявкнул он. — Или вашему командиру конец!

Солдаты замерли, их взгляды метались между нами и горящей телегой. Пламя уже угасало — двое из них сумели затушить огонь, но телега была в руинах. Часть бочек сгорела, часть раскатилась по камням, уцелев. Командир, тяжело дыша, поднял руки.

— Отпустите нас, — сказал Райли, не опуская меча. — И убирайтесь отсюда. Немедленно.

Командир кивнул, его лицо было искажено злобой, но он махнул своим людям.

— Уходим, — буркнул он.

Солдаты, бросив на нас последние взгляды, отступили в темноту ущелья. Их шаги затихли, и мы остались одни — я, Райли и Санна, у разбитой телеги, окружённые запахом горелого дерева и квашеной капусты. Лошади нервно фыркали, а звёзды над нами, казалось, смотрели с укором.