Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 43 – Ри Даль

Я сделала вид, что информация для меня ненова, а сама принялась жирно так намазывать сималь на ломоть хлеба. В этот момент три пары детских глаз повыглядывали из прихожей, следя за каждым моим действием. Я аккуратно помахала им ручкой, и дети тут же снова попрятались. Затем смело откусила полученный бутерброд и…

Раздался оглушительный детский смех. Прилла тоже не удержалась и покатилась со смеху. А одновременно у меня из глаз брызнули слёзы. Потому что то, что я приняла за мёд, оказалось… дико солёным!

Мне, может, и было бы смешно, если бы так не зажгло рот. Это было даже хуже, чем надкусить перец чили.

Хозяйка поспешила прийти мне на помощь и протянула кувшин молока. Кое-как я перебила этот чудовищный вкус живой соли, и спустя пару минут мне наконец полегчало.

— Как же вы это едите?.. — с трудом переведя дыхание после пережитого, выдохнула я.

Прилла, всё ещё улыбаясь, спросила:

— Ты ведь нездешняя, да?

Я хотела что-нибудь соврать, мол, не так уж издалека еду. Но один уточняющий вопрос, и я «посыплюсь», как троечник у доски.

— Нездешняя, — всё-таки решила признаться без подробностей.

— Оно и видно, — Прилла отодвинула кувшин водрузила передо мной плошку с полосками сушёного мяса. — Сималь только в наших краях добывают. Его делают сималины — летающие змеи. Укладывают в своих пещерах, строят собственные дома и питаются им зимой. Когда сималь высыхает, он становится прочным, как драконья сталь. А покуда в нём влага, мы используем его как приправу, но совсем по чуть-чуть. Иначе станет невозможно есть.

— Жаль, что я об это не знала заранее, — пошутила я.

А хозяйка смутилась:

— Прости, Зина. Мне следовало предупредить. Но я совсем растерялась, — она воровато покосилась на мои волосы. Всё-таки уж очень они её смущали. — Мы живём уединённо. Но места тут суровые, неспокойные.

— Из-за торгаллов?

Она кивнула и сделала быстрый жест детям, чтобы те смылись и не подслушивали взрослые разговоры.

— Отца их недавно не стало, — тихо пробормотала Прилла. — Боятся новой напасти.

— Значит, вы тут совсем одни?

— Одни. Но, пред Оком Целлианы, справляемся как-то.

Она вздохнула. А мне захотелось её как-то пожалеть, утешить. Да что с моей жалости? Людям как-то выживать надо, тем более, после потери кормильца семьи.

Нужно было бы спросить, сколько денег с меня возьмут, да я как-то по жизни не умела такие вопросы задавать. Вот неудобно мне о финансах заговаривать. Потому и на рынки ходить никогда не любила — там же торговаться порой надо, договариваться, юлить, что-то выпрашивать. А я так не умела. Может, здесь, в новом мире и придётся обучиться такой науке, но пока казалось не время и не место. Я решила, что, сколько ни потребует Прилла, столько и отдам. Мелочиться не буду.

К тому же она сама с гостеприимством не обделила. Не считая маленького казуса с этим «солёным мёдом», в остальном приняла честь по чести: накормила, с назойливыми вопросами не лезла, предложила помыться с дороги и приготовила мне кадку с тёплой водой.

Для меня это был настоящий рай! Вода! Чистая! Горячая! Да ещё и с мочалкой! В качестве мочалки торефальцы использовали лисий мох — это такие рыжие водоросли, что встречались в озёрах и реках. Немного напоминают губку и кожа после такой мочалки гладка-гладкая. В Доме Целлианы их тоже использовали. А мыло дали зольное, чёрного цвета, причём твёрдое, почти как привычное мне раньше. Понятное дело, пахло от него золотой, а ещё чем-то едва заметно цветочным.