Книга Тэсса на краю земли, страница 127 – Тата Алатова

– Ревешь? – Холли сел на кровать и потрепал ее по волосам, как своего пони: – Реви. Это из тебя инквизиторская зараза выходит, со слезами.

– Инквизиторство – это не зараза, а долг перед обществом, – машинально поправила его Тэсса.

– Ну ничего, великое искусство сделает из тебя человека, – утешил ее Холли.

Она укусила его за колено.

– Заткнулся бы ты, трепло гениальное. Тащи свое шампанское, надо успеть хоть немного напиться, пока не начался следственный эксперимент.

Холли удивленно сдвинул брови:

– Какой еще эксперимент? А чего это вообще все вокруг такие взволнованные бегают, не знаешь, случайно?

– Ты, наверное, единственный человек в Британии, который не слышал о том, что у нас убили инквизитора.

Впрочем, мысленно поправила себя Тэсса, может, и нет. С великой долей вероятности орден вообще закрыл всю информацию о произошедшем.

А у нее за весь день так и не нашлось времени заглянуть в интернет.

– Ну и какие проблемы? Просто похороните этого мертвого инквизитора на нашем кладбище, а потом вызовите из-под земли и спросите зомби, кто его убил, – пожал плечами Холли и побежал за шампанским, оставив Тэссу с открытым ртом.

Она искренне надеялась, что больше никто до такого не додумается.

Нью-ньюлинские чудовища принадлежали только Нью-Ньюлину.

* * *

Центр современного искусства Холли Лонгли решено было возвести в Нью-Йорке и доверить модному архитектору. Мэри настояла на том, чтобы посреди холла была огромная фигура художника, выполненная из хрусталя со стразами.

Он должен сиять под лучами солнца – для этого требовались панорамные окна и стеклянная крыша.

Дел было столько, что Мэри едва успевала выгуливать свои наряды.

Весь мир уже привык, что она голос и лицо гения, и приглашения на модные вечеринки и концептуальные выставки сыпались как из рога изобилия.

Шеф будет доволен, когда вернется, ведь его имя оставалось всегда на слуху. Осталось подождать недолго, ведь он нигде не задерживался больше нескольких месяцев.

Профессор великой инквизиции Йен Гастингс сидел в деревенской пекарне «Кудрявая овечка» и пил несладкий чай без десерта. Мэри Лу во всеуслышание объявила, что ни крошки своих прекрасных тортов не подаст этому извергу.

Вокруг профессора образовалось пустое поле, а немногочисленные жители Нью-Ньюлина, зашедшие сюда за десертом и сплетнями, теснились в другой стороне зала, не желая пересекать невидимую черту.

Весть о том, что пришлый профессор пытал Эрла Дауни, облетела деревню со скоростью лесного пожара.

– Это нарушение прав человека, – громко объявил доктор Картер, которого произошедшее привело в самое скверное расположение духа. – Есть же законы, в конце концов, я уж не говорю о банальном милосердии.

– А я всегда утверждала, что инквизиторам закон не писан, – тут же подхватила Камила Фрост, пившая жгуче-крепкий кофе. – Возрождение ордена – это возрождение зла и беспредела.

– Как ваше имя, милочка? – наклонившись вперед, вежливо спросил Гастингс.

– Камила Фрост, – холодно процедила она, – главный редактор «Расследований Нью-Ньюлина». И имейте в виду, что о вашем вопиющем поведении будут уведомлены все СМИ Западного Корнуолла.

– И ни одно из них не напечатает о произошедшем ни слова, – безмятежно парировал Гастингс, – согласно закону о неразглашении подробностей деятельности инквизиции.