Книга Фрэнк на вершине горы, страница 109 – Тата Алатова

— Эй, — крикнул отшельник Эрл с крыльца. — Ты там как, не мерзнешь?

Он целый день злился и боялся, что к нему случайно прикоснутся, раздражался из-за чрезмерной общительности своего неприглашенного гостя, но пришла ночь, и одиночество вышло собирать свою жатву, и захотелось на всякий случай проверить, что ты не последний человек на планете.

— Все отлично, — ответил Эллиот. — Может, по пиву?

Эрл скрылся в доме и вскоре вернулся с двумя банками.

— Лови, — крикнул он, швырнув одну из них на лужайку.

Эллиот перекатился вправо, дотянулся до банки и сел, чтобы было удобнее пить. Эрл опустился на крыльцо.

— Значит, — проговорил он печально, — Дебора сегодня ночует с Камилой? Повезло ей.

Наверное, «везение» — это не то слово, которое следовало бы применять к женщине, едва успевшей овдоветь, но Эллиот понял, о чем шла речь.

— Совсем тебе туго без жены приходится, — посочувствовал он. Когда-то ему тоже доводилось делить дом с Камилой Фрост, и это было интересное время. Камила относилась к Эллиоту как к милой, но надоедливой комнатной собачке. Ледяная до грубости, она была слишком зациклена на своих неудачах и совершенно не умела ценить такие простые радости, как живописный морской пейзаж или дружелюбные соседи. Эллиоту всегда было жалко Камилу, но рядом с ней он следил за собой вдвое строже, чтобы даже легкая, мурлыкающая мелодия не сорвалась с его губ. Это была любовница, привязанности которой он избегал, как огня.

— А если он тоже родится таким же, как я? — в пустоту уронил Эрл.

— Ребенок? — сообразил Эллиот. — Но ты же как-то вырос.

— Такие вещи чаще всего проступают лишь в переходном возрасте. Как будто природа специально дает нам время чуть-чуть подрасти, чтобы потом шарахнуть, не жалея.

— Да, — невольно погружаясь в собственное прошлое, хмуро ответил Эллиот. — И весь привычный мир рушится в один день, а ты из ребенка превращаешься в чудовище. Такое себе взросление.

— Ну у тебя-то все хорошо, — заметил Эрл. — Ты молодой, симпатичный, нормальный. Можешь делать, что хочешь.

— Точно. Я нормальный и могу делать, что хочу.

А что делать, если ты хочешь женщину, которая влюблена в тебя не по своей воле?

***

Фрэнк в этот вечер лег рано, — дикие ночные скачки и тяжелый дневной труд измотали даже этого силача. Холли по-прежнему рисовал, забыв и об усталости, и о недосыпе.

А Тэсса все бродила по первому этажу, раздумывая, куда бы приткнуть кладбище, чтобы оно не мозолило ей глаза. Сколько лет она просыпалась в спальне, чьи окна выходили на могилы? Хватит с нее.

— Хватит метаться из угла в угол блудливой кошкой, — вдруг сказал Холли. — Иди-ка сюда.

— Ты дорисовал что-то прекрасное, — обрадовалась она, — как я и просила…

Ее голос сорвался, когда таинственная картина наконец предстала перед ней. За время, проведенное в Нью-Ньюлине, Холли наваял великое множество фрэнков, а еще карандашный набросок Одри, который та всегда носила при себе, и сдвоенный портрет близняшек, который пришлось сжечь. Но он никогда прежде не рисовал Тэссу, потому что она, видите ли, не вдохновляла его.

И вот впервые ей довелось увидеть себя глазами Холли — свободную и невероятно соблазнительную. Ветер превратил обыкновенную белую майку в парус, голова запрокинулась к небу, верхняя губа задралась в хищном оскале, и острые зубы явно угрожали звездам. Лицо, лишенное ресниц и бровей, без обрамления волос, выглядело непривычно и притягивало к себе взгляд. Обнаженные бедра седлали…