Книга Фрэнк на вершине горы, страница 3 – Тата Алатова

— Так, — сказал матадор, оглядываясь по сторонам, — и куда я, черт побери, притащился?

— Добро пожаловать в Нью-Ньюлин, — гостеприимно воскликнула Фанни. Последний месяц она практиковала оптимистичную благожелательность и была нежна даже с Камилой, которую всегда терпеть не могла. Это пугало.

Старина Кенни однажды признался, что согласился бы целый год провести невидимкой, лишь бы Фанни перестала улыбаться и рявкнула на него, как раньше.

Но капитан Сид, уставший от воплей баньши, долетавших до аэродрома Лэндс-Энд даже через несколько миль, прислал ей какую-то брошюру — то ли для алкоголиков, то ли для психов, у которых беда с управлением гневом, а то ли для свидетелей Иеговы. Как бы то ни было, Фанни такое вмешательство в ее частную баньши-жизнь приняла близко к сердцу, брошюру изучила внимательно и с тех пор всех раздражала приклеенной к лицу радостью.

— Нью-Ньюлин, да, мой навигатор тоже так считает, — матадор подмигнул Фанни, демонстрируя хорошо прокаченные навыки заправского ловеласа. Фанни была добрейшей душой, именно к ней бежали все, кто хотел выплакаться или пожаловаться на жизнь, потому что никто не мог выслушать и утешить лучше нее. Но с внешностью ей повезло примерно так же, как и Фрэнку. Если он больше всего походил на разбойника с большой дороги с этим своим зверским выражением лица, перебитым носом и шрамами, то Фанни напоминала неумело вырезанного из дерева языческого божка. Слишком грубыми и резкими были черты ее лица. Наверное, поэтому она всегда щеголяла в совершенно невообразимых нарядах, лиловых и оранжевых, зеленых и красных, — лишь бы перевести внимание собеседника на что-то другое. Не на себя.

Высокая и несуразная, Фанни производила сокрушительное впечатление на неподготовленного зрителя. Однако матадор не дрогнул, лукаво и прямо смотрел прямо на нее, чем невольно вызвал уважение.

— Дермот Батлер, — представился он, — артист цирка.

— Ах ты божечки! — всплеснула Фанни руками. — Мой герой-любовник!

— Ого, какая прыть, — восхитился матадор, даже глазом не моргнув.

— Ах, что я несу, — спохватилась она и засмеялась таким грудным колокольчиковым смехом, который заставил бы Кенни стать невидимкой от ревности, — это амплуа… У нас тут некоторым образом театр. Любительский.

— Обожаю любительский театр, — бархатным тоном заверил матадор, и тут вмешалась Камила, которой надоел этот стихийный флирт.

— Эй! — резко произнесла она. — Рассказывайте, Дермот Батлер. Что с вами не так?

Тот недоуменно заморгал длиннющими, будто накрашенными ресницами:

— Простите?

— Не валяйте дурака! — прикрикнула Камила. — Будь вы обыкновенным человеком, Нью-Ньюлин ни за что бы вас не пустил. Он приводит к нам только разных отбросов… Фанни, например, завывает от расстройства так, что чайки сбиваются с курса. Никогда не смотрите прямо в глаза здоровяку за моей спиной, не то вывалите ему всю свою подноготную — и сами не поймете как.

— О, у меня есть теория, — оживилась Фанни, — я думаю, мы рассказываем Фрэнку о себе потому, что на самом деле хотим быть услышанными… Это в нашей природе, дорогая.

Камила не обратила на нее внимания:

— Наш доктор Картер лечит прикосновениями, а мой муж, отшельник Эрл, может от прикосновений умереть. Мэри Лу дышит под водой, Кевин становится прозрачным, когда нервничает, у Милнов во время полнолуния становятся пушистыми уши, чертовы близняшки Красперс умеют двигать предметы взглядом, и крошка Артур туда же… И это я еще ничего не сказала о Джеймсе, мальчике, который ожил!