Книга Прятки в облаках, страница 118 – Тата Алатова

— Не понимаю, — медленно протянула ректорша. — Сергей Сергеевич?

У Маши не было сил, чтобы обернуться на него. Она полностью сосредоточилась на лице Бесполезняк, будто стала глухонемой, разбирающей слова по движению губ.

— Подтверждаю, — коснулся ее слуха бесцветный голос Дымова.

И тогда безупречная, невозмутимая, стальная ректорша схватилась за волосы, разлохматив идеальную прическу.

— Объясните еще раз, — потребовала она. — Почему Рябова явилась именно к вам? Как?

— Как? Не знаю. Я бы с удовольствием переадресовал этот вопрос Вере Викторовне, это в ее компетенции. Осмелюсь предположить, что основными факторами послужили два события. Первое — то, что я как раз перед этим показал Маше… Марии воспоминание о нашей первой встрече, второе — удар по голове.

— Зачем? Что такого случилось восемнадцать лет назад, что вы сохранили это воспоминание достаточно четким, чтобы продемонстрировать его спустя долгие годы?

— Скажем, это определило мою судьбу, — мамочки, почему его интонации такие бесцветные? Может, это уже не Дымов, а какая-нибудь глиняная говорящая игрушка? — … с профессиональной точки зрения, Алла Дмитриевна.

— Подробности, — бросила она грубо.

— Их не будет, — наконец-то в Дымове проснулось что-то живое, и это оказалась угрюмая решимость. Он вообще не любил распространяться о личной жизни, это Маша давно заметила.

— Для чего вы показали Рябовой это воспоминание?

— Счел это разумным, — снова уклонился от внятного ответа Дымов. Ректорша одарила его испытующим взглядом, в котором явно прослеживалось намерение выяснить все до конца.

— Ладно. Опустим пока это, — резко сказала она и снова обратилась к Бесполезняк: — Итак, восемнадцать лет назад вы зафиксировали нарушение временного потока.

— Именно, — кивнула старушка. — Зафиксировали и присвоили ему идентификационный код. Прошу обратить ваше внимание, что нам всякий раз требуется почти пять месяцев, чтобы выяснить все детали — имена, конкретные временные точки. Будь у нас нормальное оборудование…

— Вера Викторовна! — повысила голос ректорша. — Восемнадцать лет назад меня здесь даже не было!

— Пять месяцев наговоров и формул, — упрямо повторила старушка. — И вот что я выяснила: эту аномалию вызвала Мария Рябова, которой на тот момент был всего лишь один год. Младенец, Алла Дмитриевна. Получилось у меня вычислить и отправную точку ее путешествия — октябрь этого года. Вместе с тогдашним деканом университета мы заархивировали этот случай, предположив, что это предсмертное, последнее путешествие Рябовой. Тогда мы понятия не имели, что Дымов ее видел. Однако этим летом Рябова вновь вызвала всполох во времени. К счастью, у нас сохранились все расчеты по ней, и уже на следующий день я знала, что она явилась из января будущего года — прыгнула ровно на шесть месяцев назад, чтобы потребовать нож в качестве оружия собственного убийства. Таким образом, версия, что ее первое перемещение во времени было предсмертным, оказалась несостоятельной — ведь оно случилось в октябре, а мы теперь знали, что как минимум до января Рябова останется в живых.

До января?

До января?!

А что случится потом? Дина возьмет нож, а не веревку?

В голове Маши взрывались петарды. Бах! Бах! Бах! Вот бы не потерять сознание, нельзя же каждый раз падать в обморок.