Книга Прятки в облаках, страница 129 – Тата Алатова

И, поскольку Дымов молчал, она продолжила допытываться:

— Я ведь не первая студентка, кто заглянула в преподский кабинет. Да та же Тартышева к вам едва не каждый день свои вирши таскает… Или вы ее тоже в шкаф пихаете?

— Хватить издеваться, Маша, — отрывисто бросил он, — вы прекрасно понимаете, что встречи с Тартышевой мне ничем не угрожают.

— А чем вам угрожают встречи со мной?

— Вероятнее всего, увольнением, — он хмыкнул, небрежно расправил плечи и прямо посмотрел на нее. — Сущая ерунда по сравнению с вашими неприятностями, Маша.

— За то, что я просто зашла поговорить? Вы же сами позвали! — всполошилась она, и хорошая девочка, всегда соблюдающая правила, вскочила на ноги, чтобы немедленно смыться и не подставлять Дымова. Она потом подумает, с чего вдруг ректорша этак закрутила гайки.

Он поймал ее за руку, и Маша немедленно остановилась, вся превратившись в взволнованное ожидание. Здесь, в этом безоконном гнезде, воздух будто наэлектризовался, и все стало простым, понятным и предсказуемым.

У Маши никогда прежде не случалось подобных, предпоцелуйных моментов, но она точно знала: вот сейчас тот самый момент.

И действительно, Дымов уже потянулся к ней с совершенно очевидными намерениями, а она…

А она пискнула и активировала браслет-телепорт на руке.

***

Когда Дымов передавал ей артефакт, то предупреждал о радиусе действия — 500 метров. Больше всего перемещение на это расстояние напомнило радикально резкий взлет внутри самолета — уши заложило, реальность смазалась в неразличимое пятно, внутренности сжались. А когда Маша снова смогла различать окружающее, то нашла себя в пустой поточной аудитории.

Здесь было полутемно и тихо, пары закончились у большинства курсов, и помещение, лишенное привычной суеты студентов, казалось больше, чем обычно.

Она растерянно опустилась за парту, бессмысленно глядя на бесполезный теперь браслет.

Так, Мария, давай разбираться: что с тобой происходит?

Дымов ей нравился, — отрицать это было уже бесполезно. Возможно, потому что он был добр к ней, и она привыкла к его поддержке. Возможно, потому что понимала терзавшую его неуверенность, ей были близки его желания — стать кем-то выдающимся. Ей нравилось, как темные водолазки плотно обхватывали его горло, нравилась его тонкая высокая фигура, стремительность движений и мышления. А теперь еще ей нравились его ресницы.

Но достаточно ли всего этого, чтобы стать девушкой из шкафа? Позволить им тайный роман, который придется скрывать еще целых три с половиной года, а может, и после диплома тоже? Чтобы запутаться в отношениях со взрослым мужчиной, преподавателем, ведь явно же, все это будет сложно и болезненно, и она еще сто раз пожалеет об этом? А ведь еще в игре была ректорша, уж Алла Дмитриевна-то запросто вышибет из универа и наглую студентку, и неверного препода.

Маша была рассудительным человеком, не из тех, кто бросается в омут с головой. Однако сейчас сердце болезненно сжималось от огорчения: нужно было остаться! А руки дрожали от страха: она же совсем не умеет целоваться. Совершенно неопытна в этом деле, что если бы Дымов разочаровался в ней?

Или он все равно разочаровался — из-за детского бегства, из-за глупой разрядки одноразового артефакта?

И еще ей остро, непереносимо хотелось знать: а как бы было, останься она. Что Маша потеряла, возможно, навсегда? Вдруг Дымов закроет эту дверь, решив не портить себе жизнь из-за трусливой девчонки?