Книга Прятки в облаках, страница 153 – Тата Алатова

Маша кивнула. Да, это был разумный план, вот только, кажется, в тот день все выйдет из-под контроля. Наверное, у нее никак не будет получатся этот прыжок, и Дине придется перейти к настоящим угрозам. Ведь зачем еще Маше оставлять ей в прошлом то странное послание про нож, а не веревки. Она знала, что нельзя никого зарезать в стенах университета, а значит — всерьез опасалась за свою жизнь.

— Тебе так сильно нужна тетрадь твоей бабки? — грустно спросила Маша, раздумывая о том, как легко обстоятельства превратили их в хищника и жертву.

Только вот становиться жертвой категорически не хотелось.

— Очень нужна, — прямо ответила Дина. — Иван Иванович пробудил мой дар, но кажется, будто он все еще спит. У меня никак не получается сделать хоть сколько-то внятное предсказание. Я не хочу стать такой же бездарностью, как моя мать! Моя мать… о, мое детство было наполнено ее истериками. Дочь великой Антонины Лериной — от нее ожидали многого. А она снова и снова ошибалась, не видела, не разбирала знаки. Это приводило ее в неистовство. Как часто я просыпалась по ночам от того, что она в бессилии швыряла о стены посуду или выла во весь голос. Год за годом, одно и то же… три попытки самоубийства!

Кажется, конфета подействовала как надо, и теперь на Машу хлынул поток откровений о чужом, личном. Непрошеная жалость кольнула сердце, но пришел еще и страх. Теперь стало понятно, что Дина действительно одержима тетрадью своей бабушки и пойдет на все, чтобы раздобыть ее. Несчастье матери отложило на девочке свой след, что не могло не повлиять на ее психику.

— И если ты не добудешь тетрадь моей бабки, — резко закончила Дина, — то я всем расскажу о твоем романе с Циркулем!

В ответ Маша только расхохоталась, нервы сдавали с невиданной скоростью.

Глава 31

— Знаю, — хмуро кивнул Дымов, — мне рассказал Круглов. Алла не осмелилась отдать столь сомнительное распоряжение ни Нежной, ни Лаврову, ни другим преподавателям. Она выбрала только тех, у кого не хватит духу послать ее подальше. Возможно, у нее есть какие-то рычаги влияния на них.

— Значит, Плаксу замучила совесть, — кивнула Маша, — раз он пошел с этим к тебе.

— Не только ко мне. Кажется, он по секрету наябедничал всем, кого встретил.

— То-то его так колбасило на паре. Ну ничего, я еще его отловлю да как сдам зачет, — с этими словами она подвинула к себе стопку учебников. Новый реферат для Суркова сам себя не напишет.

— Ты действительно веришь, что тебя допустят к экзаменам? — скептически уточнил Дымов.

В библиотеке было тихо и пустынно — в сессионные недели она работала круглосуточно, и только бумажные самолетики, парящие под потолком, приглядывали за порядком. Поскольку их больше всего интересовало, чтобы никто не портил книги и не нарушал тишину, то парочка шушукающихся в уголке людей не особо их волновала.

— Допустят или нет — это мы еще посмотрим, — пожала плечами Маша. — Я делаю, что могу.

Приближалась полночь, но сна у нее не было ни в одном глазу. Только угрюмая решимость до утра добить этот дурацкий реферат.

Дымов задумчиво откинулся на стуле, следя за бесшумно летающими самолетиками.

— Надо найти на Аллу управу, — пробормотал он.

— Только ты не вмешивайся, — предостерегла Маша. — Твое положение и без того слишком шаткое. Давай представим самое худшее. Меня отчисляют, а тебя увольняют. И что? Жизнь на этом закончится? Ничего подобного. А вот если ты выступишь против ректорши, она разрушит твою репутацию.