Книга Прятки в облаках, страница 156 – Тата Алатова

— Почему бы тебе не спросить, что я собираюсь делать дальше? — предложила Маша слегка обиженно. — Разве тебе не положено отругать меня за легкомысленность? Начать переживать за мое будущее?

— А что не так с твоим будущим? Не получишь диплом этого университета, выучишься в другом. Ты жива, здорова и влюблена. Как по мне, с тобой все в полном порядке. Мишке привет. Жаль, что ты не заскочила к нам перед отъездом — я связала ему изумительный свитер. Впрочем, неважно, отправлю по почте.

— Мам, — Маша помялась, в очередной раз удивляясь тому, как у некоторых все легко и просто. — Вы там только не говорите никому, где я. Ни преподам, ни друзьям каким-нибудь.

— И с чего вдруг такая секретность? Ты же не думаешь, что Агапова бросится за вами в погоню, чтобы вырвать трепещущего Дымова из твоих загребущих лапок?

— Как давно ты вообще знаешь про Дымова?

— Ну Маша, — в ее голосе явственно прозвучала снисходительность, — сначала тебе жар-птица приснилась, а тут и Дымов подле тебя в женском облике, а потом он как-то в воскресенье ответил на твой телефон, а еще ты звонила со всякими странными вопросами. Не оскорбляй мои материнское чутье и профессионализм.

— Понятно. Значит, никаких нотаций о вреде отношений со взрослым мужчиной не будет?

— Кого и когда отговаривали родительские нотации? Конечно, я бы предпочла серьезного мальчика, твоего ровесника, кого-то вроде Феди Сахарова, но не стоит унывать, — мама явно приободрилась, — в конце концов, первая любовь редко бывает долгой.

Тут мама, к сожалению, скорее всего была права. Отогнав эту мысль в самые темные уголки своего сознания, Маша еще раз попросила не волноваться и не болтать лишнего, после чего коротко попрощалась.

— Кажется, сюда, — Дымов телефоном, на котором была открыта карта, указал на один из домов. Тщательно очищенная от снега дорожка вела к деревянной одноэтажке, затейливо украшенной резными наличниками. Раскрашенный в синий, белый и оранжевый цвета, домик выглядел пестрым и веселым.

— Какая прелесть, — восхитилась Маша.

Они и правда нашли ключ под окном, открыли дверь и оказались в уютном тепле. Кухня, две комнаты и терраса-гостиная, оснащенные газовым отоплением, — вот и все хоромы Мишки. Здесь было довольно чисто, а в холодильнике полно еды. У брата был роман с какой-то соседкой, которую он не спешил представлять семье, но судя по всему, довольно серьезный. Однако никаких женских вещей Маша не увидела и тут же решила, что он все это выдумал — чтобы отвязаться от мамы.

Не желая сильно лезть в чужую личную жизнь, она неловко села на диван, стянула с себя куртку и неуверенно посмотрела на Дымова.

— Я никогда прежде не прогуливала, — сообщила она. — Один раз во втором классе только, и то потому, что Сенька сломал ногу, и я ревела без остановки, потому что думала: эта нога у него вот-вот отвалится вовсе. Сидела рядом и охраняла.

Дымов засмеялся, но в его смехе было столько нежности, что у Маши перехватило дыхание. Замерев, она смотрела на него — все еще в строгом пальто с тающими снежинками на лацканах, с темными кругами под глазами и усталыми морщинками.

— Как человек, выросший сам по себе, я бесконечно восхищаюсь тем, сколько в тебе любви, — сказал он, опустился перед ней на корточки и положил руки на Машины колени.