Книга Прятки в облаках, страница 47 – Тата Алатова

— То есть Арину Глухову мы вычеркиваем.

— Если только она не хочет убить вас в здравом уме, а не в порыве неконтролируемой агрессии.

Маша поморщилась: никакой сладкой лжи, одна суровая правда.

— Вот почему мы должны найти мотив, — продолжил Дымов. — Личные дела — это только общая информация, но скоро мы узнаем об этих шести студентках все. У Аллы Дмитриевны свои методы, а у нас с вами — свои. Мы, — он едва улыбнулся ей, — мы с вами будем изучать врага изнутри. Может, кто-то из девочек что-то слышал, что-то видел, что-то знает. Правда, если Дина Лерина всем доложит, что Лиза липовая, это может оттолкнуть их… а может, наоборот, они решатся на откровенность.

— Не думаю, что Дина кому-то что-то скажет, — ответила Маша. — Мне кажется, ей вообще плевать на все, что не касается лично ее.

— Ну, значит, цель ясна, методология понятна, — теперь Дымов улыбался куда увереннее. — Ищем мотив, Мария. Суем носы в чужие дела.

— Ладно, — безо всякой уверенности кивнула она, не чувствуя в себе никаких талантов в области вынюхивания.

***

Однако не успела она вернуться в общагу, как на нее налетела Катя Тартышева, как обычно облаченная во все черное.

— Я знаю, — таинственно прошептала она, щедро подбавив в свои интонации высокопарности, — точно знаю, кто хочет тебя убить!

Глава 11

Маша стояла на лестнице, глядя на торжественную Катю, и точно знала: пролетом ниже Лиза-Дымов тоже слушал. Он задержался, запутавшись в шнурках, а она не стала его дожидаться, подумав, что это немного странно — топтаться рядом, подобно преданному пажу. Было у Лизы такое свойство: то и дело хотелось то ли поклон ей отвесить, то ли несуществующий шлейф подхватить. Это настолько смущало, что Маша рванула вперед, спасаясь от неловкости.

И теперь этому радовалась: вряд ли Катя решилась бы на откровения в присутствии непонятной питерской новенькой.

Дымов тоже это понял и подслушивал в прилежной тишине.

— Кто собирается меня убить? — спросила Маша, внутренне трепеща.

— Ленка Мартынова, — прошептала Катя.

Поверилось как-то сразу, безо всякого удивления или сомнения. Ну конечно, Лена Мартынова, с ее скошенным набок носом, попыткой проклясть красотку Дину Лерину, с вечной злостью на всех и вся, с внешностью, которую она то и дело пыталась поменять. Разумеется, из всех девочек-соседок только эта грымза была способна на убийство.

— А, — слабым голосом произнесла Маша, — вот оно что.

— Да ты послушай, — Катя схватила ее за руку, густо подведенные черным глаза блестели, — это же лингвистическое преступление.

Несмотря на легкое головокружение, стало смешно.

— У тебя все лингвистическое, — ответила Маша. — Ты, наверное, и в борще видишь черты своего прекрасного Циркуля.

— Ну при чем тут Циркуль! Циркуль тут вообще ни при чем. Все дело в Ленкином отце.

— А?

Маша вспомнила папки с делами. Мама — директор чего-то там, а папа — писатель.

— Рябова, ну что же ты такая тупенькая-то, — скорбно простонала Катя. — Ну Мурат Мартынов, детективщик, не читала, что ли?

— Не-а.

Катя вдруг застеснялась.

— Конечно-конечно, — забормотала она, — низкий жанр литературы, все понятно…

Маша представила себе, как по лестнице поднимается Лиза-Дымов и, одергивая юбку, строго поправляет: «К низким жанрам литературы традиционно относятся потешки, частушки, но никак не детективные истории…»