Книга Прятки в облаках, страница 72 – Тата Алатова

— Зверское наказание? Вы сами виноваты? — в голосе Дымова послышалось раздражение. — Не разочаровывайте меня, пожалуйста.

Маша немедленно разволновалась. Она ужасно боялась кого-нибудь разочаровать, это был ее извечный страх.

— Что должна сделать девочка, чтобы с ней так поступил мальчик? — резко спросил Дымов и тут же перебил сам себя: — Нет, не то. Это вообще никак не связано с вашими личными отношениями.

— Но у нас вовсе не…

— Есть правила, Рябова, которые люди соблюдают, чтобы жить друг с другом, не причиняя вреда. Без них человечество давно бы скатилось в первобытный хаос, разве нет? Мы бы проклинали друг друга, превращали во что попало, взламывали бы чужие мозги и прочее, и прочее. В юности эти правила соблюдать труднее, я понимаю, но ведь именно сейчас вы и учитесь тому, о чем писал наш несравненный Федор Михайлович: преступлению и наказанию. Плохим бы я был педагогом, если бы Сахаров пропустил этот урок.

— О, — сказала она, удрученная.

Сейчас ей бы хотелось, чтобы он снова обернулся уютной Лизой, которая говорила ей «ты» и никогда не казалась настолько отстраненной, взрослой.

Но вот он, Дымов: темная водолазка под горло, бесстыдно обнимающая стройное худощавое тело, классические брюки, потрепанные кеды, короткие темные волосы, пожалуй, слишком короткие для классики, почти ежик. Узкое серьезное лицо. Ни косичек, ни веснушек.

Между ней и Дымовым лежала пропасть, и уж точно он не был тем человеком, с которым можно шушукаться ночью на кровати. Откровениям не было места в этом казенном унылом кабинете, где всей мебели — несколько шкафов с учебными материалами да заваленный бумагами стол.

Но Маша все равно спросила, растекшись по этому столу и уткнув подбородок в кулачки:

— Так что же мне делать с моим чувством вины, Сергей Сергеевич? Ведь это я спровоцировала Федю.

— Что делать, что делать, — проворчал он, — выводы, разумеется. Хотите написать мне реферат со вступлением, основной частью и заключением?

Это развеселило ее:

— Реферат о моих душевных переживаниях?

— Я почти уверен, что читал вещи и похуже, — хмыкнул он, но это было так по-доброму, что Маше очень захотелось привыкнуть к этой доброте. Она легко могла бы, не так ли?

— Да, хорошо, — согласилась она, — я точно напишу это реферат. Просто вручу вам все, что меня мучает, и делайте с этим, что хотите.

— Договорились, — Дымов мимолетно улыбнулся и достал из портфеля зеркало, предусмотрительно положив его задней стороной вверх.

Маша провела пальцем по сложной вязи узоров. Возможно, она ожидала ощутить какую-то силу, или покалывания, или еще что-то — но ничего такого. Оно казалось обычной старинной безделушкой.

— Итак, Мария, есть несколько традиционных методов работы с сильными артефактами, — сказал Дымов. — Вы помните теорию?

— Это было в списках дополнительной литературы на лето, — ответила она.

— Умница, — похвалил он. — Жаль, что все это нам не пригодится. Каждый мастер вкладывает в свой артефакт авторскую защиту от взлома. Каждый профессиональный мастер, я имею в виду. Не то что эти ломастеры Власов и Плугов, которые решили приторговывать шкатулочками правды. Открываешь такую — и честно отвечаешь на любой первый вопрос. Находка для ревнивых супругов, очень на грани действующего законодательства, но эти деятели написали на крышке предупреждение мелкими буковками.