Книга Прятки в облаках, страница 76 – Тата Алатова

— Ты же не обрушила на него все это безо всякой подготовки? Сначала следовало приглядеться к мальчику, понять, есть ли между вами искра, ну, ты понимаешь, о чем я.

— Да-да-да, — уныло согласилась Маша, — безусловно, так и следовало поступить.

— Но не переживай, я найду тебе кого-нибудь не хуже.

— Мама, пожалуйста, — взмолилась Маша, — не надо кого-нибудь. Сначала — диплом, потом всякие шуры-муры.

— Но и шуры, и муры важная составляющая нашей жизни.

«Мам, отстань от мартышки», — раздался на заднем фоне голос Димки, которому вторил Сенька: «Ну ма-а-ам!», а за ним — дружным хором протяжное от племянников-повторюшек: «Ну ба-а-а-а!»

— Все против меня, — засмеялась мама. — Машенька, девочка, ты, главное, не расстраивайся из-за таких пустяков. Дело-то житейское.

— Ага.

Маше так отчаянно захотелось домой, что она часто-часто заморгала. Димка пришел из плавания, и Сенька тут же примчался с детьми, а Мишка, наверное, не смог вырваться из своей больницы в глухомани, ну а Олежка… Олежка редко теперь появлялся у родителей.

И папа, наверное, будет подкидывать внуков к потолку, а Димка травить свои моряцкие байки, а Сенька рассказывать про своих учеников, и так им всем хорошо станет вместе, так весело.

Ладно, послезавтра Димка приедет в универ, и Маша тоже получит свою долю баек.

— Так откуда ты знаешь Олежку? — выбравшись из-под балдахина, пристала она к Ане.

— Это секрет, — ответила та, расчищая место на своем столе.

Лиза-Дымов помахал контейнерами с едой, приглашая Машу на ужин. Она рассеянно кивнула ему.

— Какой еще секрет?

— Секретный секрет.

Ну и подумаешь. Маша сама позвонит Олежке и будет его пытать до тех пор, пока он не сдастся. Великое дело.

***

Прямо под кухонной тусклой лампочкой зловеще висел в воздухе Вечный Страж во всем мрачном великолепии своего савана.

— Иван Иваныч, вы бы хоть облачились в сюртук перед барышнями-то, — укоризненно сказала ему Маша. — Кто же так к столу является.

Арина Глухова, которая вдумчиво и серьезно созерцала парящую фигуру, немедленно наябедничала:

— Он так уже семнадцать минут болтается безо всякого движения. Я пыталась его растормошить и даже запулила в него яблоком — никакой реакции.

В этот вечер для разнообразия она была трезва и очень спокойна. Сложно представить, что в школьные годы эта девочка славилась внезапными приступами агрессии. Наверное, амулеты, которая она была вынуждена носить с тех пор, хорошо работали.

— Ты кинула в Вечного Стража яблоком? — спросил Лиза-Дымов подрагивающим голосом.

— Огрызком, если быть точнее, — невозмутимо подтвердила Арина.

Маша помахала перед серой облачностью, которая клубилась под капюшоном, с опаской подергала за истлевший рукав, старая ткань треснула, и древний клочок оказался в ее ладони.

— Ой, — Маша виновато отпрыгнула в сторону, тайком сунула клочок в карман и жалобно посмотрела на Лизу-Дымова.

— Кто знает, где сейчас блуждает его разум, — он сунул контейнеры в микроволновку и поставил чайник.

— Это так захватывающе, — мечтательно сказала Арина, — гулять невидимкой на воле, пока твое тело находится в покое. Мне часто кажется, что я вовсе не там, где есть, как будто не существует никаких преград, никаких стен, никаких запретов. Человеческое тело — это клетка для разума, вы думали об этом? Оно всегда чего-то хочет — есть, спать, секса, движения или отдыха, оно обкрадывает тебя своими потребностями, оно слишком настырное, жадное, ненасытное. О, древние монахи, которые умерщвляли плоть, были мудры.