Книга Соломенное сердце, страница 107 – Тата Алатова

Неброский конверт без адресата плавно выскользнул ему в руки.

Письмо от княжны Кати.

Даня замер в неудобной позе, не решаясь положить его обратно. Рано или поздно это просто надо прочитать, не так ли?

Княжна Катя не была для него просто именем, безликим персонажем, который существовал в совершенно другом мире. Маленький Даня проревел всю ночь, узнав о том, что у него появилась сестра, которую родители будут любить вместо него. Тогда он чувствовал себя таким ненужным и несчастным, что и по сей день ужасно не любил вспоминать об этом.

Поля покосилась на него, но не стала ничего говорить, сосредоточившись на дороге. Они беспрепятственно выехали из Лунноярска и направились на север, туда, где кипела работа на шахтах.

Пейзаж за окном быстро становился все более суровым, буйная растительность сменялась строгими соснами, цветочные поля — каменистыми. Уже начало смеркаться, а Даня так и сидел с конвертом на коленях и размышлял о маленькой девочке, на которую родная мать гневалась так сильно, что разбила ей лоб. Не ему одному когда-то приходилось несладко.

Наконец, он тяжело вздохнул и распечатал письмо.

Оно было довольно длинным, написанным на бумаге, испещренной бледными, едва заметными рунами. Прежде Даня такого не видел и уставился на неведомые закорючки с интересом, будто бы мог в них что-то понять. И зачем применять столь тонкое мастерство ради простой бумажки? Или это не настоящие руны, а обыкновенные картинки, украшение?

Искусство создания рун, древнее, сложное, престижное, не принадлежало народу, этому искусству учили за толстыми стенами в дорогущих школах. Один неверный взмах кисти или резца — и все пойдет вкось и вкривь. Книги или любые другие записи выносить из школ было строго запрещено, и мастера хранили в памяти более тысячи знаков и бесчисленное количество их комбинаций, а для чернил использовали порой весьма экзотические ингредиенты. Для некоторых рун нужна была гранитная пыль, для других — алмазное крошево, кровь людей или животных, перья птиц или женское молоко, а перед нанесением требовались сложные ритуалы, молитвы, пост и воздержание. Самые умелые мастера проводили столько времени в аскезе, что и вовсе не видели смысла жениться, да и дети у них рождались редко.

И все это — ради обычного письма, которое Даня запросто может выкинуть после прочтения? В княжеской семье совсем разучились деньги считать?

Удрученно покачав головой, Даня протер глаза — почему-то текст расплывался и терял четкость, и ему пришлось приложить усилия, чтобы разобрать:

«Привет, Даня. Хочешь, расскажу один нелепый секрет? До пяти лет я считала, что это имя принадлежит злому богу, который украл разум моей матери. Смешная я тогда была и глупая, но с тех пор мне пришлось повзрослеть.

Теперь меня волнуют совсем другие вопросы: ты знаешь, что отец намерен назначить тебя своим наместником в Загорье? Не сегодня, конечно, и даже не завтра — он хочет, чтобы к тебе там привыкли и начали считать за своего.

Я выяснила: в Лунноярске тебя ждет отец Александра Михайловича Постельного, к которому тебя так или иначе отправят. Он должен начать твое обучение…»

Резь в глазах усилилась, и Даня на минуту зажмурился, а потом вернулся к чтению.

«Все эти годы отец пристально следил за тобой, он считает, что пока у тебя ветер в голове, но людям ты нравишься. Надо просто дать тебе время, и однажды ты станешь его опорой. Мне же достанется Плоскогорье, и это вроде как справедливый расклад, потому что соваться к диким горцам у меня нет ни малейшего желания.