Книга Соломенное сердце, страница 108 – Тата Алатова

Но вот что не дает мне покоя: а если однажды ты решишь забрать все?

Наш мир несправедлив. В Загорье ты будешь считаться главнее меня по старшинству, в Плоскогорье — лишь потому, что тебе повезло родиться мужчиной. И пусть я старательнее и умнее тебя, между старшим сыном и младшей дочерью оба региона выберут старшего сына. Единственное, что может защитить мое будущее, — это ритуал разрыва кровной связи. В таком случае Плоскогорье ни за что не передаст тебе власть».

Тут Даня осознал: не были бледные руны на бумаге просто картинками, они несли с собой такой страшный смысл, что ядовитая горечь затопила его жилы. Он понимал, что надо выбросить письмо в открытое окно, а еще лучше — сжечь, но не сделал ни того, ни другого. Детская мечта о семье обернулась сейчас неподвижностью и покорностью, он выпьет эту чашу до дна, а потом или исцелится, или наоборот. Возможно, некоторые мечты лучше вырвать с мясом, раз и навсегда.

«Я знаю, что ты больше не принадлежишь семье Лесовских, но кого на самом деле волнует история про обменные семьи. Любой жрец подтвердит, что ты сын своего отца, и это-то трудно изменить. Трудно, но возможно.

Поэтому прости меня за это письмо. Я очень надеюсь, что ты останешься в живых и не ослепнешь. Удачи».

Вот значит что, младшая сестричка. Спасибо, что это с ним сделала ты, а не Поля.

В голове шумело, в груди что-то надрывалось, мешая дышать. Все вокруг заволокло зловонным зеленым туманом.

— Поля, — позвал Даня и удивился, каким слабым был его голос, — Поленька!

От немеющих губ огненными рубцами разбегались по всему телу всполохи проклятия, которые смешивались с ядовитыми парами, разрывая вены. Жжение в глазах становилось нестерпимым, и Даня истово взмолился шайнам о том, чтобы смерть его была быстрой и легкой.

И шайны его услышали.

— Поля, Поленька!

Ну надо же, как его от письма княжны Кати развезло, успела подумать она, а потом повернула голову и так резко ударила по тормозам, что едва не влетела головой в лобовуху и в последний миг успела защитить от удара Даню.

С ним происходило страшное: будто невидимый огонь сжирал заживо, кожа покрывалась безобразными ожогами, глаза позеленели и закатились, а все тело сотрясала крупная дрожь. От губ вообще живого места не осталось.

Да что же это такое! Вообще ни на минуту нельзя человека без присмотра оставить!

Испуганная, Поля схватила с заднего сиденья карту и уставилась на нее. Где здесь ближайшая больница или хотя бы человеческое селение?

— Шайны, — предупреждающе прозвучал голос старухи в ее голове.

Подняв взгляд, она увидела их. Духи смерти, облаченные в белые похоронные саваны, окружили автомобиль. Прекрасные юноши с повязками на глазах, они никуда не спешили, но была в них неотвратимость.

Грозное яростное рычание вырвалось из Полиного горла, она понимала, что бесполезно пытаться удрать от них, бесполезно и угрожать, но уступать не собиралась. Они не заберут Даню прямо из ее автомобиля.

— Убирайтесь, — это мало походило на человеческую речь, но шайны ее поняли.

— Нас позвали, — мягко пропели юноши, — мы никогда не приходим без приглашения.

Кто позвал? Даня? Чушь какая! Да он был самым жизнелюбивым человеком из всех, кого Поля знала.

Казалось, с каждой секундой ему становилось все хуже, дрожь сменилась частыми судорогами, он то выгибался, пугающе натягиваясь, то снова обмякал на сиденье.