Книга Соломенное сердце, страница 111 – Тата Алатова

— Глаза, — вдруг сказала настоятельница Ольга озабоченно, — как бы не ослеп ведь. Но у меня нет нужных капель.

— И чего теперь? — спросил батюшка Ленька.

— А что нужно? — отмерла Поля. — У меня есть кое-что в машине, я все отдам, только не надо слепоты. Тяжело ему с ней придется.

— И что же ты молчала, — настоятельница дернула Полю вверх, поставив ее на ноги. — Да шевелись же!

***

Разумеется, сумку с ценнейшими лекарствами, которую Поля с Егоркой на пару умыкнули из княжеских запасов, настоятельница забрала себе. Зато нашла в ней капли, которые хотя бы частично заменяли нужные.

— Впервые вижу, чтобы кровную связь разрывали с помощью рун, — заметила настоятельница, когда Даню переложили в постель на втором этаже. Его лицо было покрыто бинтами, глаза тоже скрывала повязка. — Это какого же уровня должен быть мастер, чтобы провернуть такое на расстоянии. Обычно все происходит куда банальнее, с помощью серий кровопусканий и специальных настоев для изменения состава крови.

Поля, бдительно прислушиваясь к Даниному дыханию, села рядом с ним на кровать. В том, что на княжескую семью работали лучшие из лучших, сомневаться не приходилось.

— Как вообще можно разорвать кровную связь?

— Гнусная процедура. По сути, твой муж получил смертельную порцию яда, да еще и с осложнением. Пока не совсем понятно, в какую реакцию вступили руны и проклятие, подождем и увидим, что будет.

Ну а что еще им оставалось.

***

Спала Поля плохо, часто просыпалась, склонялась над Даней, чтобы проверить, дышит ли тот. Уже совсем рассвело, когда при очередной проверке губы Дани шевельнулись.

— Повезло тебе, — послышалось хриплое, — что сирота.

— Помолчи, — велела она, — тебе нельзя пока разговаривать. Мы в монастыре бога Лорна, нас сюда привел батюшка Леонид.

Даня слабо трепыхнулся, видимо, по случаю радости от встречи со старым приятелем, но Поля положила ему руку на грудь:

— И шевелиться лучше тоже не надо. На лице и глазах пока повязки, не пугайся.

— А…

— Нет, ты не ослепнешь, — твердо заверила его Поля, хотя никаких гарантий у нее, конечно, не было. — А еще за тобой шайны приходили. Чем ты думал, когда позвал их? Совсем ополоумел? Молчи! — тут же прикрикнула она. — У тебя ужасный ожог на губах и лице, а ты тут лепетать пытаешься. Еще раз выкинешь такое с шайнами — и я тебя первая прибью. Это ж надо было додуматься!

— Пилишь, — непослушно и с каким-то детским удовольствием прошептал Даня. — Мне надо…

— Что? — она склонилась еще ниже. — Пить? В туалет? Еды пока не предлагаю, но могу дать молока, мы тут выводим из тебя всякую отраву.

— Поцелуй.

Отпрянув, Поля раздосадованно нахмурилась. Это что еще за тяга к самоуничтожению? Разве прошлого поцелуя им было недостаточно? Тогда Потапычу пришлось отпаривать Даню в бане, а теперь тот настолько слаб, что не переживет даже купания в тазике.

Может, у него после письма княжны Кати совсем мозги набекрень стали? Может, он и вправду теперь жить не хочет? И что делать?

Болело всё и везде, с лица, а особенно с губ, будто кожу содрали, глаза нещадно зудели, а в венах вместо крови, казалось, бежал кипяток, отчего внутренности скручивало узлом. Мир был погружен в кромешную тьму, и только ладонь Поли на его груди дарила нечто вроде чувства безопасности.

Если бы Даня очнулся в таком жалком состоянии в одиночестве, то испугался бы до нового обморока. Но Полин голос звучал спокойно и уверенно, а значит, дела его были не так уж плохи.