Онлайн книга «Соломенное сердце»
|
Жаль только, что ей пришлось столкнуться с шайнами, — Даня не специально, честно. Ему требовалось об этом сказать, но сил не хватало, да и уж очень мучительно было говорить. Сознание ускользало, хотелось провалиться в благословенное беспамятство, но одна упорная мысль не давала покоя. «Близкая женщина, родная, та, после чьего предательства тебе будет так же больно, как было больно тому, кто проклял тебя», — вот что сказал древний итр. Неужели речь шла не о Поле, а о княжне Кате? Достаточно ли боли испытал Даня, чтобы проклятие отступило? Проверить это легче всего поцелуем, который или доконает его, или нет. Неразумно, безрассудно, до одури хотелось чуда. — Пожалуйста, — взмолился он, потому что Поля никак не решалась исполнить его просьбу. Неудивительно, ведь она ничего не знала о словах итра, не понимала, что происходит. Поди решила, что Даня бредит. Ах если бы, горько подумал он, она сейчас поцеловала его — просто потому, что он попросил, даже зная, что это может убить его, поддалась бы его сумасбродству, спятила вместе с ним, — он пошел бы за этой женщиной до самого конца света. Но разве его разумная Поля с ее непоколебимым спокойствием способна на такое? И тут — он даже не сразу ощутил, а ощутив, не сразу поверил — его губы сначала согрело дыханием, а потом легко-легко Полиными губами. Пострадавшая кожа тут же взвыла, Даня едва успел удержать пронзительный скулеж, а потом понял: проклятие не сработало. Радость омыла его измученное тело с ног до головы, и он тут же заснул, совершенно счастливый. *** Следующие несколько дней он почти все время проспал — все равно бодрствование с жидким питанием, повязкой на глазах, безо всякого движения, с ноющими венами и ожогами по всей физиономии не доставляло ни малейшего удовольствия. Долгие и запутанные сновидения приносили с собой чудные картины: вот соломенная куколка вырастает в огромное пугало, а потом горит, сжигая с собой золотистые пшеничные поля и весь мир. Вот маленькая девочка с разбитым лбом оборачивается злобной паучихой и плетет зловонную зеленую паутину, вот голова древней старухи превращается в арбуз и разлетается на розовые куски. Уставая от кошмаров, Даня ненадолго просыпался, и тогда Поля пела ему колыбельные, желая развлечь и утешить. И он не решался просить ее перестать, потому что от этих песен становилось еще хуже. Даня сразу вспоминал про затерянную в лесу избушку и про то, как долго Поля не видела ничего, кроме нее. Вспоминал он и о том, как ненавидела она теперь всякие стены, и о том, что она вышла за него замуж лишь для того, чтобы с ним вместе бродяжничать. Ей нравился не столько сам Даня, сколько его образ жизни, и почему-то это его расстраивало куда сильнее, чем раньше. Должно быть, яд княжны Кати, попавший в кровь, отравлял и душу. А может быть, эти пресловутые кровные узы рвались вот так — с мясом, болью, страхом и отчаянием. Он не считал дней и ночей, все слилось в один сплошной мрак, но вот наступил тот миг, когда женский голос, который Даня и прежде иногда слышал, деловито произнес: — Ну что же, Поленька, давай посмотрим, что у твоего благоверного со зрением. Мальчик мой, только не открывай глаза резко. Даня вообще мог бы их не открывать — мир не представлялся ему сейчас таким уж симпатичным, — но привычно промолчал, погруженный внутрь себя. |