Книга Соломенное сердце, страница 115 – Тата Алатова

Утро началось с поцелуя — в макушку и щеку.

Еще до конца не проснувшись, Поля ощутила, как ее сграбастали в объятия и Даня жарко задышал в шею.

— Кажется, разговоры с батюшкой Леонидом пошли на пользу твоему здоровью, — зевнула она.

— Я тут подумал, — необычайно бодро сказал Даня, — что мы будем приучать тебя ко мне постепенно. Пять поцелуев утром, десять в обед, пятнадцать вечером.

— Под учет и подпись? — удивилась она такому точному планированию.

— И ты должна все время обнимать меня.

— Прям все время? Руль ты будешь держать?

— Да что с тобой такое! Ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Не очень, — призналась Поля.

— Как ты собираешься в меня влюбляться, совсем не стараясь?

Она повернулась и уткнулась в его нос носом. Темные глаза, такие близкие, были все еще немного расфокусированными, а зрачки слишком крупными, но в целом ее муж явно шел на поправку.

— Как же мне в тебя влюбиться? — шепотом спросила Поля. Ей действительно хотелось сделать что-то хорошее для Дани, такое, чтобы он снова стал веселым и довольным, потому что в последнее время его настроение было нестабильно несчастным.

Потом вспомнила: ему нравится целоваться, он даже после визита шайнов просил поцеловать его, хотя был едва жив.

Ладно. Это она может.

Осторожно обхватив щеки Дани ладонями, Поля старательно прижалась к его губам губами, стараясь не давить слишком чувствительно, чтобы не причинить боли. Однако он-то целовался вполне серьезно, безо всяких скидок на ожоги, и Поля закрыла глаза, пытаясь поймать те неуловимые переливы чувств, которые испытывала в пещере. Но ей было приятно — и только: без холодного покалывания в кончиках пальцев, без горячей маслянистости в животе, без головокружительной легкости и пульсирующей тяжести.

Даня коротко вздохнул и крепко обнял ее, зарывшись лицом в шею. Поля обхватила его руками, притихшая и расстроенная. Казалось, будто ее обокрали.

***

Вечером они вышли в монастырский огород, чтобы насладиться тем, как батюшка Леонид и настоятельница Ольга богословски переругиваются, окучивая грядки картошки.

Даня, похожий на ленивого кота, свернулся калачиком на жесткой деревянной лавочке, положив голову Поле на колени. Она пропускала сквозь пальцы его длинные волосы — темные, шелковистые, совсем не такие пушистые, как у нее. Обычно он носил небрежный хвостик, перетянутый обычной резинкой, из которого вечно выпадала то одна прядь, то другая. С распущенными волосами Даня казался непозволительно юным, и старуха внутри Поли неодобрительно поджимала губы, а вот сама Поля любовалась им, как красивым пейзажем или яркой бабочкой.

Муж.

Мужьями, по Полиным представлениям, бывали солидные дядьки в возрасте, частенько даже с бородами. А вот таких тонких, гибких, улыбчивых и молодых мужей она никогда не встречала. Хотя в горах и ходили по калину-рябину довольно рано, но все же ждали, пока молоко на губах обсохнет. Наверное, из-за того, каким Даня был подвижным и дурашливым, ей никак не удавалось разглядеть в нем взрослого человека.

— Сколько тебе лет? Двадцать два? — спросила она.

— Скоро двадцать три, — расслабленно отозвался он. — Что ты мне подаришь?

Она мысленно перебрала все содержимое своего багажника, спертое из княжеских кладовых, и приуныла. А что подарить бродяге?

— Крепкие ботинки, — сказала задумчиво.