Книга Соломенное сердце, страница 114 – Тата Алатова

Она валялась рядом на кровати с книжкой заповедей бога Лорна. Поля так мало знала об этом мире, что каждую минуту старалась узнать побольше, с помощью книг или разговоров.

— На симпатичный мрамор или мрамор — обычный булыжник? — уточнил Даня.

Поля подняла глаза от книги.

— Это важно? — спросила она. — Твоя внешность?

— Очень, — серьезно ответил Даня. — Проклятие снято, Полюшка. Теперь мы можем целоваться сколько влезет, ну и все остальное тоже. Наконец-то станем обычной семейной парой, как полагается.

— Ладно, — легко согласилась она и перелистнула страницу. Ни волнения, ни смущения.

Разочарованный всем на свете, Даня выбрался из кровати и, чуть пошатываясь, поплелся на поиски батюшки Леньки. Ему срочно нужно было выпить и закусить богословскими дискуссиями.

***

— Ну а что настоятельница, — батюшка ловко подцепил соленый огурчик, — сурова и несправедлива. Толку молиться одному-единственному Лорну, если божья сила в триединстве?

— Угум, — поддакнул Даня. — Зачем ты вообще сюда приперся?

— По теологическим причинам… Ну и еще поизносился я, Даня. Люди совсем безбожниками стали, не подают на молитвы.

— На утробу твою не скидываются, — Даня ухмыльнулся. — А вот скажи мне, отец, есть ли молитва от соломенного сердца?

— Ты мирские дела к божьим не приплетай, — осудил его батюшка.

— В смысле — не приплетай? — возмутился Даня. — А кто все это затеял? Первая жрица. Она, считай, вообще всех намолила — и богов, и духов. А мне теперь мучайся от неразделенной любви, да еще и духовное лицо отказывает в помощи. А к кому идти простым смертным?

— Кто же замыслы первой жрицы перешибет, — проворчал батюшка, но задумался.

Даня ему не мешал, сидел себе тихонечко и на звездное небо любовался.

— Человек! — вдруг провозгласил батюшка, да так громогласно, что Даня вздрогнул. — Вот кто был в начале времен и кто останется после! Боги приходят и уходят, а люди живут себе как ни в чем не бывало.

— И что это значит?

— Что ты сам кузнец своего счастья, — захохотал батюшка, совершенно гордый собой: вон как вывернулся.

— Пусть тебе мунны на молитвы подают, — рассердился Даня.

— А ты чего хотел? С наскоку завоевать девушку, просто так, пальца о палец не ударив?

— Не девушку, а жену.

— Тем более.

Вот ведь. Поговорили, называется.

***

Поля уже спала, когда Даня вернулся.

Присев на краешек кровати, он шепнул монастырскому горту, и мягкие золотистые искорки вспорхнули рядом с ее головой.

Растрепанная косичка, рот чуть приоткрыт, ладошка под щекой.

Она ведь не откажет ему, отзовется спокойно и просто, а если и не будет дрожать в его руках, как тогда, в пещерах, то что с того? Вассы тоже не пылали огнем, а он даже получал удовольствие от их мокрых ласк.

Почему же теперь Дане казалось, что если он овладеет Полей сегодня, то возненавидит и себя, и ее?

Застонав от бессилия, он брякнулся на самый край кровати, закутавшись в отдельное покрывало. Нет, так дальше жить нельзя. Напрасно ему казалось, что он сможет примириться с Полиным безразличием, — какая в самом деле разница, любит тебя женщина или нет, хочет или нет? — но нет, примириться не сможет, а разница велика и неподъемна.