Книга Соломенное сердце, страница 117 – Тата Алатова

— Да чтоб вас всех, — выругался Даня.

— Поехали, — обрадовался Георгий. — Вернемся в Лунноярск, обсудим все с общиной, решим, в каком составе отправлять вас в Первогорск на переговоры.

И давайте шустрее уже, пока один дикий мунн не рванул за перевал и не разнес новости по всему свету.

Даня, тяжело вздыхая и печалясь, неохотно поднялся.

— Ой-ой-ой, — запричитал он, — бедный я, сиротка подраненный… Не видать мне строительства ГЭС, не видать пашней Златополья, а зырить мне теперь на черный камень и янтарь… Батюшка Ленька, бросай лопату, погнали языком молоть.

— А? — не расслышал тот.

— Что, — буркнул Даня озадаченному Георгию. — Без духовного лица тут никак не обойтись.

***

Смотреть на Даню было, конечно, немного больно: такие скорбные он корчил моськи и так душераздирающе стонал.

Поля то и дело гладила его по колену, желая утешить и попросить прощения. На заднем сиденье царила тишина, батюшка Леонид изволили дрыхнуть, а Георгий Акоба молча смотрел в окно, думая о своем.

— Мне ведь положено лежать в кроватке и восстанавливать здоровье, — бухтел Даня, — так ведь нет, судьба сурова ко мне. Жена сурова ко мне. Все-то норовят обидеть…

Она понимала: встречаться с семьей, тем более после выходки княжны Кати, ему было мучительно.

— Давай я поеду без тебя, — предложила Поля нерешительно.

— Без меня! — подпрыгнул Даня. — Да как же! Я-то кому хочешь зубы заговорю, хоть шайну, хоть князю, хоть итру лысому. Нет, тут нужна стратегия. Эй, Георгий, есть у вас веские аргументы?

— Серебро и пушнина, — ответил тот.

— Маловато будет! Толкни-ка там батюшку, может, он как следует помолится ушедшим богам, чтобы они к нам вернулись?

— И чего потом? — батюшка умудрился ответить, не прерывая храпа. Вот уж действительно чудо. — Думаешь, Дара, Мира и Лорн явятся князю да как начнут его запугивать? Нет, ребятушки, вам бы кого пострашнее.

Тут Даня так внимательно посмотрел на Полю, что она обнажила верхнюю губу.

— Рычать на приемного отца я не стану, — предупредила честно.

— А если посоветоваться с бабкой в твоей голове?

— Сможешь ее обмурлыкать? — задумалась Поля и, не дожидаясь ответа, вывернула руль влево, прямо на гору, в лобовое столкновение — ну почти. Потом под дружные вопли всех троих мужчин резко увела автомобиль вправо, да так, что камень визгливо процарапал железо.

— Спятила девка, — зазвучал скрипучий голос в наступившей тишине. — Это еще что за выкрутасы? Хотите поговорить — так поклонитесь трижды да спойте, а потом подожгите соломенную куклу и надейтесь на лучшее.

— Приветствую великую, — заворковал Даня, — батюшка Леонид, поклонился бы ты первой жрице… а Поленьку к чему ругать, Поленьку ругать не за что. Совсем ничего не боится девочка, не умеет, бедная, так ведь в том не ее вина…

Лишенная возможности управлять собственным голосом, Поля ущипнула его за бедро. Он мурлыкает или обвиняет?

— Похотливый прохвост, — припечатал его первая жрица. — Не поддается твоим чарам женушка-то? То-то же.

— То-то, да не то, — сказал Даня. — Мне ведь что? Я живу как положено, страдаю направо-налево, вон вся морда в ожогах, да еще и шрамы могут остаться. А Поленька наша даже радоваться в полную силу не может — это твоя защита?

— Нет радости — нет грусти.

— Нет жизни — нет смерти. Слышишь, батюшка Леонид даже храпеть от такой философии бросил, поди перебирает в уме заветы триединых и не может сообразить, откуда столько жестокости. А скажи мне, великая, ты ведь придумала когда-то добрых богов? Кто же станет молиться злым… и куда же они теперь ушли?