Книга Соломенное сердце, страница 120 – Тата Алатова

— Но при чем тут князь? — Даня достал печенье из рюкзака и поделился им с Полей. — Зачем ты вмешиваешь его во внутренние дела Верхогорья?

— У князя есть сила, — просто ответил Георгий. — Я точно знаю, что в Лунноярске остались его люди, они помогли бы мне прийти к власти. Но князь ответил, что пойдет против совета старейшин только в том случае, если Верхогорье возглавит его человек, Данила Стужев.

— А пошел бы он с шайнами плясать на свалке! — рассердился Даня. — У меня нет ни малейшего желания вами тут руководить. Своих дел по горло!

— Если ты — единственный шанс разрешить все миром…

— Говорю, говорю, а не понимают, — пожаловался Даня, обращаясь к Поле. — Какие-то они тут все туповатые… Вот что, болван Георгий, ступай-ка ты спать. Утро вечера мудренее, и всякое такое.

Акоба метнул на него злобно-ледяной взгляд и вышел.

— Фу, — Даня рухнул на кровать. — Надоели хуже муннов.

Поля села рядом, хрустя печеньем. Она выглядела смурной, серьезной.

— Ты чего? — забеспокоился он. — Если переживаешь о том, как все пройдет в Первогорске, то тьфу, запросто разберемся, раз-два, и вот мы уже мчим к речке Лунной. Всего лишь маленькая заминка в пути.

Конечно, он храбрился — что еще оставалось, если Поля хмурилась?

Она стряхнула крошки с колен и кивнула.

— Как только князь узнает, что кровные узы между нами разорваны, тут же перестанет пихать меня в главные по Верхогорью, — заверил ее Даня. — Он почему-то все еще считает меня своим человеком… Уж не знаю, что за блажь такая. Но теперь все, мы безвозвратно и окончательно посторонние.

— Ты ведь и с княжной Катей можешь там встретиться.

— С кем — с кем? Понятия не имею, о ком ты.

Она обняла его. Даня был еще слаб после болезни, и желание промелькнуло лишь тенью, тут же испарившись под натиском нежности и горечи, он даже уже привык к такому сочетанию. Поля была всегда рядом — руку протяни, — Поля была невозможно далеко.

— Мы обещали друг другу в пещере, помнишь? — проговорила она. — Стать семьей друг для друга. И плевать на всех других, к шайнам их.

— А ты помнишь? — спросил он тихо.

В ее глазах пронесся — и унесся — всплеск той бури, что бушевал в ней тогда. И снова безмятежная водная гладь синих глаз, ни слез, ни радости.

Но ведь было, было!

Воспрянув духом, Даня утянул ее в ворох одеял, уткнулся подбородком в макушку и утешил себя тем, что однажды — целых три дня и три ночи — Поля любила его по-настоящему.

***

Снилось Дане много всего разного, уж на что — на что, а на отсутствие фантазии он никогда не жаловался. Вот Поля превращается в волчицу и нападает на него, вгрызается прямо в сердце, вырывая его из груди…

Вскрикнув, он проснулся в ледяном поту, и Поля тут же склонилась над ним, волосы упали на лицо:

— Что? Опять кошмары? Беда с ними после этого мерзкого ритуала.

Он хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться, а она все гладила и гладила его по лицу, и целовала, и успокаивала.

Но получила противоположный эффект. Даня обреченно ощутил, как оживает его желание, и застонал, отвернувшись.

— Не отвергай меня, пожалуйста, — тихо попросила Поля. — Я ведь тоже понимаю, что изменилась, когда вышла из пещер. И я ведь тоже сбита с толку и нуждаюсь в тебе.

Тут он испугался: вдруг она решит, что неприятна ему? Вдруг ей станет обидно и одиноко? А испугавшись, Даня торопливо притянул Полю к себе, перестав задаваться множеством сложных вопросов про правильно и неправильно. Прежде он пытался защитить себя, уж очень ранила разница между той Полей и этой. Но теперь защищал ее — да будь он еще раз проклят, десять, сто раз проклят, если позволит себе эти сравнения. Поля не властна над тем, что с ней творится, но Даня-то собой владеет! А значит, научится любить Полю любой, главное, чтобы она снова и снова возвращалась в его объятия.