Книга Соломенное сердце, страница 122 – Тата Алатова

— Почему тебя должно злить, если я кому-то понравилась? Это же лучше, чем вражда.

Он улыбнулся — нежно, но и немного грустно тоже.

— Полюшка ты моя ясноглазая, — мягко прошептал Даня и обнял ее, не обращая внимания на батюшку Леонида, пытающегося запихнуть свою торбу в забитый до отказа багажник, — я даже завидую тебе иногда, ведь ты понятия не имеешь, что такое ревность.

— Ревность? — переспросила она, запрокидывая к нему голову.

— Это такое страшное чудовище, которое хватает меня за горло и спрашивает: а что, если твоя Полюшка захочет другого мужчину?

Поля смотрела на него, сосредоточенно хмурясь и соображая, что к чему.

— Захочу его целовать и обнимать? — переспросила она. — И все другое тоже? Почему ты беспокоишься о таком — ведь ты сказал, а я запомнила: мы будем хранить друг другу верность вопреки всему. Мне кажется, это не так уж и сложно, — добавила она серьезно, — не переживай.

— Ревность глупа, слепа и разрушительна, — вздохнул Даня, — но я ее победю!

Прозвучало немножко хвастливо, как будто он и в самом деле собирался сражаться с чудовищем.

Из дома вышли старейшины — Арсений Вахрамович и другой, главный по Лунноярску, которого звали Зиновием Николаевичем, тихий и сухонький, аккуратненький и благообразный. За ними следовал Георгий Акоба, великолепный в блеске своей красоты и надменности. Целовать его? Вот же бр-р-р.

Акоба без колебаний потянулся к дверце переднего пассажирского сиденья, и Поля тут же резко сказала:

— Простите, но это место моего мужа. Мне бы не хотелось так близко находиться с посторонним мужчиной.

Если Даня по какой-то причине решил, что будет сражаться со своими чудовищами в одиночку, то нет. Поля встанет плечо к плечу рядом с ним.

Покидая Лунноярск, она думала: отчего люди придают такое значение прикосновениям? Для тьерры не было ничего зазорного в том, чтобы менять одного землепашца на другого, ее волновала лишь урожайность поля. Да и богиня Дара, по словам старого анка из Сытоглотки, была еще той колобродой — любила человеческих мужчин, рожала от них младенцев, которых потом подкидывала к порогам. Уж она-то, сама жизнь, ставила свои прихоти превыше всего. Однако Даня почему-то отказался от васс ради Поли и ждал от нее того же, иначе его проглотит чудовище-ревность. И пусть Поля не понимала, отчего такие правила, но собиралась их придерживаться, чтобы не ранить Даню. Когда ему становилось плохо, то и с ней происходило что-то неладное, вот ведь какая странность.

***

Дорога до КПП была знакомой, и они доехали туда засветло. Горыча носило где-то с Аррой, и их встретил незнакомый рыжий мужик с пушистой бородой. Внутри все снова заросло пылью, и Арсений Вахрамович, взметнув руками, потребовал тряпку.

— Мы не будем задерживаться из-за такой ерунды, — начал было Акоба, но Поля возразила:

— Будете. Сначала я сама проедусь по перевалу, хочу убедиться, что духи каким-то образом не вернулись туда. Хороши мы будем, если все дружно рухнем в пропасть.

Жить хотелось всем, поэтому возражений не последовало. Поля уже заводила мотор, когда Даня плюхнулся рядом.

— Ты как знаешь, но я с тобой, — заявил он.

— Зачем? — удивилась она. — Хочешь угробить нас обоих?

— И умерли они в один день, — засмеялся он, посмотрел на Полю и осекся: — Ну нет, конечно. В случае опасности ты должна спасать в первую очередь себя, хорошо, моя Полюшка?