Книга Соломенное сердце, страница 119 – Тата Алатова

Даня увидел Арру, охотницу Сытоглотки, увидел Горыча с КПП, увидел еще множество лиц, многие из которых были куда моложе, чем предполагал совет старейшин. Перемены постепенно проникали в самые традиционные уклады.

Попытавшись слиться со стенами — ну не было у него сил сейчас излучать обаяние и со всеми дружить, — Даня сел в уголочке, подтянул Полю к себе поближе, ища утешения, и прикрыл глаза.

Батюшка Ленька, наоборот, ринулся в самую гущу.

Будто волны плавно покачивали Даню вверх-вниз. Издалека он слышал и не слышал одновременно бурливую многоголосицу.

Арра выступала за то, чтобы оставить перевал закрытым: охотники Сытоглотки удержат его, заверяла она, горца невозможно победить в горах.

Горыч возражал: как долго простоят охотники, не сбывая пушнину и не обновляя оружие и патроны? Да первыми же и взбунтуются, когда их семьи по миру пойдут.

Арсений Вахрамович ратовал за возобновление торговли и пусть худой, но мир. Его Заградыня привыкла легко жить, и переучиваться ей не хотелось. Кто-то кричал, что надо взять князя в плен да и надиктовать ему свои условия. Батюшка призывал всех к спокойствию. Волны плескались, и золотые лучики солнца прыгали по Полиным волосам…

— Итак, решено, — холодный голос Георгия Акобы разбудил Даню. — Завтра утром в путь. А пока отдохните как следует.

— А? — тихо переспросил Даня у Поли.

— Ты, я, Георгий Акоба, Арсений Вахрамович, еще один старейшина из Лунноярска и батюшка Леонид отправляемся завтра за перевал, — объяснила она.

Состав переговорщиков о многом говорил. Все горячие головы оставались дома.

— Тесновато им будет на заднем сиденье, — проворчал Даня, поднимаясь, и тут шайны, которые нет-нет да дергали его за язык, сделали это снова. — Уважаемые! — крикнул он, — мне одна пташка нашептала, что Георгий-то Акоба с помощью ручных муннов своего деда-старейшины тайно переписывается с Первогорском. Неужто среди нас шпион князя? Во дела!

В зале наступила резкая тишина. Георгий вспыхнул и тут же побледнел.

— Пойдем, — Даня взял Полю за руку, — найдем себе кровать.

***

Они ведь даже уже почти легли — одна из женщин, кажется служанок, проводила их до комнаты и ушла, не предложив ужина, да и ничего, в Данином рюкзаке были запасы соленого печенья, — как дверь резко распахнулась и в спальню влетел разъяренный Георгий Акоба. Даня увидел летящий в него кулак и успел ужаснуться — караул, убивают! Поля стремительной волчицей встала перед ним, раскинула руки, защищая Даню за своей спиной.

— А ну кыш! — крикнула она по-девчачьи, звонко и тонко.

Кулак замер над ее головой, Георгий, тяжело дыша, отступил.

— Как ты посмел, — высокомерно обронил Даня, — попрать законы гостеприимства и напасть на гостя.

— Ты не под моей крышей, — выплюнул Акоба.

— Но я в твоем городе.

— Традиции! Что толку от этих традиций, если они держат нас в каменном веке.

— Да-да, давайте все сломаем и спляшем на обломках, — ехидно заметил Даня. — Это сразу превратит вас в современное общество… Гера, что ты творишь?

Акоба устало сел на кресло у окна, сгорбился. Его красивое лицо стало скорбным.

— Это правда, — сказал он, — я писал князю о том, что наместник слишком стар, чтобы исполнять свои обязанности. Писал я и о том, что совет старейшин — сборище бесполезных болтунов. Верхогорью нужны молодые и сильные лидеры.