Книга Соломенное сердце, страница 118 – Тата Алатова

— Раскаялись, — недовольно сказала мертвая старуха.

Поля посмотрела в зеркало — батюшка Леонид внимал этой беседе с таким вниманием, что у него даже уши шевелились.

Очевидно, Даня и не собирался просить у первой жрицы помощи с князем, очевидно, у него были совсем иные намерения.

Вспомнив, как они лежали утром в одной кровати, уничтоженные поцелуем, Поля не стала на него злиться за обман.

— Раскаялись? — переспросил Даня. — Как же так вышло?

— Ты прав, мальчик, от милосердия до жестокости — один крохотный шаг. Боги стали слишком самоуверенными, слишком властными, слишком легко наказывали людей и слишком легко их награждали. Они поверили в то, что всегда правы, а их прихоти — и есть справедливость.

— Как знакомо.

Резкий смешок.

— Конечно, я веду себя так же, как и триединые, — согласилась первая жрица, — я же их выдумала.

— Так что же, — нетерпеливо спросил батюшка Леонид сзади, — без толку молиться? Не вернутся к нам боги?

— На то она и вера, чтобы верить, — ехидно ответила первая жрица.

— Правда, — ахнул батюшка, будто вдруг узрел какую-то потрясающую истину.

Поля ощутила глухое раздражение. Если Даня решил вызвать старуху лишь для того, чтобы потрепаться, она его стукнет. От скрипучести чужого голоса и внутреннего сопротивления у нее быстро начинали болеть связки. Да и вообще, это было очень неприятное ощущение — не распоряжаться самой собой.

— Великая, — мягко проговорил Даня, — даже боги раскаялись в самоуправстве, а как же уговорить тебя отступить от Поли?

— А никак, — весело ответила первая жрица. — Я умерла и не меняю своих решений.

— Так, может, ты оставила нам какую-то лазейку? Человек, который проклял меня, например, так и сделал.

— Я же не прокляла девочку, я ее защитила, — пропела старуха и исчезла. Поля не сразу поняла, что свободна, а потом закашлялась до слез, в горле першило.

— Простите, — раздался голос Георгия Акобы, который стоически перетерпел молча все происходящие в машине странности, но все-такие не смог сдержать любопытства. — А что это было?

Даня, который встревоженно вглядывался в Полю, вяло отмахнулся от него. Он выглядел расстроенным.

В этот раз им не пришлось снимать комнату в гостинице: Георгий Акоба, извинившись за то, что не может пригласить к себе («дедушка не поймет»), разместил Полю, Даню и батюшку Леонида в роскошном древнем особняке в самом центре Лунноярска.

Как оказалось (Даня нервно хохотнул), это было столичным гнездом их знакомца, старейшины Заградыни Арсения Вахрамовича, который, к счастью, прибыл в Лунноярск налегке, без многочисленных сыновей. Ручные мунны исправно донесли ему, что Поля посетила свадебные пещеры и покинула ряды выгодных невест. Порадовавшись своей расторопности, Даня поздоровался кисло — больше всего на свете ему хотелось добраться до кровати, укрыться одеялком и оплакать предстоящий визит в горную управу.

Жизнь не щадила Даню. Стоило ему только решить, что его дороги с Лесовскими больше не пересекутся, как она тут же вымостила ему прямой тракт до Первогорска. Опыт доказывал: если неприятности заявились к тебе на порог, то нет никакого толка пытаться захлопнуть перед ними дверь. Все равно пролезут — хоть в окно, хоть в печную трубу.

Однако кровать никто не предлагал. Вместо того чтобы отправить гостей отдыхать, Георгий и Арсений Вахрамович проводили их в просторный зал, где уже бурлила и волновалась община Верхогорья.