Книга Соломенное сердце, страница 113 – Тата Алатова

Полина рука успокаивающе лежала поверх его.

Легкая повязка, пропитанная то ли травами, а то ли мазью, исчезла. Даня несколько секунд помедлил, потом неохотно подразлепил ресницы, и в его глаза тут же кто-то капнул холодного лекарства. Он сморщился, быстро пожалел об этом — обожженную кожу лица стянуло, — а потом попытался снова.

В комнате было почти темно, и только одна штора совсем немного пропускала внутрь тусклый вечерний свет. Над Даней склонялась кудрявая женщина средних лет, зачем-то топыря перед самым его носом пятерню.

— Сколько? — спросила строго.

— А?

— Сколько пальцев я показываю?

— Моя прекрасная хозяйка, — с усталым профессиональным мурлыканьем начал он, — я вижу достаточно хорошо, чтобы заметить вашу доброту, а еще шайна и тодиса, стоящих за вашими плечами.

— Правда? — удивилась Поля.

Даня повернул к ней голову — и порадовался тому, что не ослеп. Грустно было бы коротать свой век, не любуясь этой круглой мордашкой.

— Да, — сказала кудрявая женщина, — за одним моим плечом смерть, за другим — здоровье. Это монастырь ушедшего бога Лорна, место, где удача и поражение могут настигнуть тебя безо всякого предупреждения. Я его настоятельница, Ольга.

— Ого, — уважительно сказал Даня. Не каждый сможет преспокойно жить с шайном за спиной.

— А я почему не могу рассмотреть никаких духов? — нетерпеливо спросила Поля. — Твоих шайнов я прекрасно видела.

— Это потому, что я твой муж. Мои шайны — твои шайны. А чужих обычные люди не замечают.

— Жаль, — сморщила носик Поля, — духи смерти красивые.

— Многие очаровываются, — согласился Даня.

— Что же, — настоятельница Ольга поднялась, — наш монастырь отличается от других. Здесь нет монахов и послушников, люди вольны приходить и уходить, когда им вздумается. Мы даем кров всем нуждающимся, но не задерживайтесь у нас слишком долго. Забирайте своего батюшку Леонида и проваливайте, как только станет полегче.

— Нашего батюшку Леонида? — переспросила Поля. — Разве он не ваш, священнослужительский?

— Не думаю, что вы хотите вникать в богословские дискуссии, — хмыкнула настоятельница. — Дара дарит жизнь, Мира заботится об умерших, и только Лорн, бог перемен, проходит с нами весь путь от колыбели до могилы. Глупо не понимать очевидного, а ваш батюшка Леонид… — она осеклась, явно разгорячившись. Кажется, богословские дискуссии в этих стенах проходили весьма бурно.

— А шрамы? — спросила Поля. — Шрамы от ожогов останутся?

— Или да, или нет, — пожала плечами настоятельница. — Мы тут не любим давать прогнозы.

И она ушла, тихо притворив за собой дверь.

Даня тут же снова смежил веки, изрядно утомленный такой длинной беседой. Сон уже почти окутал его, как новая тревога кольнула в груди.

— Если шрамы останутся, я буду меньше тебе нравиться? — спросил он с опаской.

— Конечно, — без колебаний ответила Поля. — Ты красивый, на тебя приятно смотреть. А если будут шрамы, то может стать не так приятно.

Эта ее беспощадная честность. Даня и сам пожалел, что спросил.

***

Кровь постепенно успокаивалась, ожоги затягивались, а кошмары отступали. Как-то Даня попросил зеркало и угрюмо обозрел свою физиономию. Кожа зарастала неравномерно, и от губ разбегались тонкие ниточки-молнии — на память о проклятии, видимо.

— Похоже на мрамор, — заметила Поля, увидев его расстройство.