Книга Соломенное сердце, страница 53 – Тата Алатова

— Потомок богов, конечно. Ох и наблудила в свое время Дара, сил никаких нет. Любила она человеческих мужчин, то дождем на них проливалась, то лебедем прилетала… Наподкидывала младенцев к людским порогам, а нам теперь подчиняйся!

— Это Федоровский-то потомок богов? — насупился Даня. — Репутация у него так себе.

— Так Дара была той еще колобродой.

— Но-но, — на всякий случай буркнул Ленька.

— Не горит! — закричала снаружи Арра. — Больше не горит!

— Но мы все еще не свободны, — напомнил анк.

— Да, беда, — запечалился Даня, — и чем мне перебить кровь потомка богов? Он тут все заляпал, скотина такая.

— Старую кровь перебивает еще более старая. Ну или, наоборот, свежая. Новорожденная, — задумался анк.

— Это как? — растерялся Ленька.

— Никак, — хмуро ответил Даня. — Все люди чьи-то потомки, во всех течет древняя кровь, пусть и без божественных вкраплений.

— Кхм, — напомнила о себе Поля.

— Что? — встрепенулся он. — Хочешь попробовать?

— Кто знает, что я такое, — сказала Поля. — Старое, новое, человек, дух или кукла. Может, хоть анки разберутся.

— Не надо нас поливать чем попало, — испугалось пламя.

— Мы чуть-чуть, — не самым искренним голосом заверил его Даня.

Крови Поля не боялась, а вот заносить руку над огнем — очень даже. Даня мягко и твердо взял ее за запястье, морща брови так несчастно, будто это ему предстояло пораниться. В сочетании со страшными ожогами на губах его переживания о Поле выглядели трогательно.

— Я быстро, — пообещал он, достал из кармана рюкзака острый и тонкий нож, украшенный множеством рун, а потом ткнул его острием в подушечку пальца Поли — аккуратно и быстро, она даже зажмуриться не успела. Он занес ее руку над огнем, полыхнуло жаром, она невольно дернулась, но Даня держал крепко.

Казалось, что алая капля летит вниз очень медленно, вот она коснулась верхних языков пламени, оно зашипело, заискрилось, Поля вскрикнула, но упала вторая капля — и огонь приник к земле, будто прячась. Застонало в лесу, затрещало, а потом из огня взметнулась веточка плюща — но не та чахлость, которая лежала в круге прежде, а сочная, упругая, зеленая. Поля отчетливо ощутила от нее что-то злое, а Даня нажал на ее палец, выдавливая еще крови — прямо на самый крупный разлапистый листочек, и тот вдруг лопнул, брызнув зловонным соком, явно ядовитым.

Даня отпрыгнул в сторону, увлекая за собой Полю, прижал ее к себе, закрывая собой и от сока, и от взбесившихся искр, запахло приторно-удушливой гнилью, перебившей даже силу рун чистого дыхания. У Поли слезы выступили на глазах, и она уткнулась носом в футболку Дани.

— Ну вот и все, — прошептал он, — видишь, было почти не больно.

Ленька выскочил наружу, закрывая рот ладонью.

— Что это было? — прокашляло пламя, совсем теперь крошечное, превратившееся буквально в несколько алых угольков.

— А что это было? — спросил Даня с живым интересом.

— Да всего понемногу… Древняя кровь, древнее нас, даже древнее богов. Что-то животное, хищное. Что-то от духов… аромат поля, скошенной травы, предвкушение урожая. Мы слышали колыбельные, и мы чуть не оглохли от одиночества.

— Но теперь вы свободны? — спросил Даня, укачивая ослабевшую Полю в своих объятиях.

— Но теперь мы свободны, — подтвердило пламя. — Не поминайте лихом.

И угольки окончательно погасли.

***