Книга Соломенное сердце, страница 58 – Тата Алатова

— Оставьте ребенка в покое, — велел лесной дух.

Арра шагнула вперед, заговорила торжественно и сурово:

— Охотники Сытоглотки просят прощения у лесного народа за беды, которые мы на вас навлекли. И мы готовы приложить все силы, чтобы восстановить лес. Убрать пострадавшие деревья, посадить новые.

— С топорами припрутся! — завопила ветка со своего пенечка. — У-у-у!

Вьер-береза помолчал, чуть шевеля листвой. Думал.

— Кого вы собираетесь тут сажать? — резко спросил он. — Выдернуть где-то молодое дерево и силой перетащить сюда? А о корнях вы подумали? Нет, мы сами поговорим с другими вьерами. Спросим, кто готов перебраться сюда и стать нам семьей. Уберите завалы, подготовьте землю и поливайте деревья, которые будут шагать по вашим дорогам. Им и так тяжело будет преодолеть свой путь.

— Я передам это людям, — ответила Арра.

— Только пакостить и горазды, — возмутился ветка-вьер. — В прежние времена, дед сказывал, мы были повсюду! А вы нас — на дома, а вы нас — в печь!

Прежде чем срубить любое дерево, человек должен был убедиться, что оно необитаемо. Поклониться трижды, спросить и, лишь не дождавшись ответа, приступать к делу. Но люди часто забывали об этом и порой огребали за свое небрежение — вьеры умели сдавать сдачи, умели постоять за себя. Однако если вьер был слишком стар для драки, то погибал под ударами топора молча, вызывая гнев сородичей. И тогда у деревни наступали тяжелые времена: лес мстил страшно и неумолимо.

— Боги завещали нам жить в мире друг с другом, — батюшка Леонид, кажется, вспомнил о своих обязанностях и не преминул вставить никому не нужное наставление.

— Охотники Сытоглотки всегда относились к нам уважительно, — проговорил вьер-береза, — и мы помним это. А гнилые побеги везде растут…

Арра кивнула.

Гнилой побег Федоровский ушел, оставив за собой несчастья и пепелище. И Даня ему не завидовал, потому что разозлить Сытоглотку значило разозлить все Верхогорье.

***

Арра так долго благодарила Даню за помощь с вьерами и анками, что он весь изъерзался от нетерпения. Но, поскольку ее благодарность сопровождалась более чем щедрым вознаграждением, то слушать приходилось безропотно.

Даню уже звали новые дороги, ему хотелось быстрее прыгнуть во внедорожник и отправиться навстречу неизвестности.

Поля немного дичилась огромных бородатых охотников, ей было скучно слушать богословские рассуждения Леньки, и, в общем, больше их здесь ничего не держало.

Поэтому после обеда они попрощались с Аррой, Ленькой и остальными, да и отправились в сторону Заградыни, решив по дороге заехать туда, куда глаза глядят — в запасе оставалась пара свободных суток.

Внизу, у подножья гор, где земля была плодороднее, а реки полнее, селений становилось все больше. Детишки, а иногда и взрослые, высыпали на улицу, чтобы поглазеть на урчащий автомобиль, Даня всем махал руками, а Поля и не думала останавливаться, пока они не достигли развилки с огромным указателем.

«Заградыня», — значилось на деревяшке, которая указывала влево. «Таинственные блуждающие болота», — гласила деревяшка, указывающая вправо.

Даня посмотрел на Полю. Поля посмотрела на Даню.

Приглушив двигатель, она молча предлагала выбор. Спокойно и вроде как равнодушно, но в глубине ее голубых глаз, в чуть подрагивающих уголках губ пряталось лукавство. Эта остановка перед таким странным указателем выразительнее всяких слов говорила о том, что Поля прекрасно понимала, какую дорогу выберет Даня. И то, что она заранее с ним согласна.