Онлайн книга «Дочь атамана»
|
— Порой канцлер не оставляет выбора, — заметил Гранин. Она быстро на него взглянула: — Почему именно вы, Михаил Алексеевич? Что он к вам-то привязался? — Я просто попался ему под горячую руку. — И за что мне такая родня? — вздохнула Саша Александровна. — Вы ведь знаете, что этот мерзавец — мой дед? Он сказал вам об этом? — Вы явно пошли в лядовскую породу, — уклонился от прямого ответа Гранин. — Как знать. У вас проклятие, а у меня канцлер в крови. Еще неизвестно, что хуже. — Так вот о Плахове, — сменил тему Гранин, желая побыстрее выбраться из топких рассуждений на твердую почву, — я тут подумал… — Снова вашей дрянью я мазаться не буду, — предупредила Саша Александровна, — довольно этакого позора. — Вам и не нужно. Плахов не знает вас в лицо. Вряд ли он запомнил дворовую девку, которая вывела его из себя. А меня он воспринимает как своего сообщника. — И что же из сего следует? Гранин окинул ее задумчивым взглядом: — Что мы выдадим вас за посланницу от канцлера. Саша Александровна взглянула на него изумленно, весело, а потом громко захохотала, напугав пробегающего мимо полового. К машкераду готовились наспех: негде было в захудалом уездном городе развернуться. Сначала Гранин отдал доверенному письмо для канцлера, где красочно расписал, как пагубно влияет на барышню Лядову уединенный образ жизни. В загородную усадьбу, писал он, зачастил сельский батюшка, который неустанно проводит долгие часы с Александрой Александровной за молитвами и богословскими беседами. Также, уведомлял он канцлера, было послано приглашение игуменье близлежащего женского монастыря, в котором Лядова нижайше просит дозволения побеседовать с ней, поскольку терзаема духовными поисками. По мнению Гранина, такое письмо способно изрядно напугать любого деда, который мечтает о продолжении рода. Однако он вовсе был не уверен, стоит ли дергать этого зверя за хвост. Но и Саша Александровна была права: трусливо ждать, что канцлер сам собою перестанет вмешиваться в их дела, не было резона. Ожидавшая его за углом Саша Александровна не тратила зря времени: она завела разговор со словоохотливыми от безделья ямщиками и вызнала, что единственная модистка городка — мадемуазель Вебер на Гороховой улице, которую неизвестно каким ветром занесло в этакую глушь. До Гороховой было рукой подать, и вскоре Гранин уже стучал в хлипкую, перекошенную дверь, яснее ясного свидетельствующую, что достаток в крохотном деревянном доме даже не ночевал. Мадемуазель Вебер открыла им с изрядным удивлением — кажется, горожане не часто ступали на ее порог. До столицы было довольно близко, и наверняка местные модницы предпочитали одеваться там, по вечному обыкновению не доверять тем, кто живет рядом. Далекое ведь всегда притягательнее. Модистка была по-иноземному тоща, вертлява, бледна и нервна. За суетливостью ее движений с трудом угадывался возраст — около сорока примерно. — Нам нужен скромный дамский костюм для верховой езды, — сказал Гранин, оглядываясь по сторонам и безнадежно подмечая запустение, царящее в гостиной. — Однако ткань должна быть самая лучшая из всех, что у вас есть. Мадемуазель Вебер с любопытством стрельнула глазами на васильковый кант на обшлагах Саши Александровны. — С кем имею честь? — спросила она, неуверенно улыбаясь. |