Книга Тетушка против, страница 139 – Тата Алатова

Тыквы причудливых форм, чугунки, склянки, алхимические кристаллы валялись на земле, оставляя лишь крохотные дорожки между собой.

Рауль нашелся на мшистом чурбане, его лицо было бледным, покрытым испариной, но он держался очень прямо, изо всех сил стараясь сохранить достоинство — насколько это было возможным для человека с сушеной жабой в руках.

— И нечего морду кривить, — гремел голос матушки Люсиль. Вскоре и она сама появилась из-за угла с железным совком, где дымились раскаленные угли. Она высыпала их на небольшой плоский камень посреди двора, достала из кармана пригоршню сухой травы, кинула следом. Запахло жженым розмарином. — А, девонька! Корова где?

— Ведут, — коротко ответила Маргарет.

Ее глаза встретились с глазами Рауля — там было чистое страдание: ведьма, жаба, приворот! Но при виде ее заискрилось и облегчение пополам с нежностью, отчего у нее кувыркнулось сердце.

— На что приворот-то ставили? — буднично спросила старуха, достала из другого кармана сушку и вгрызлась в нее крепкими зубами.

— Не знаю… — беспомощно ответил Рауль.

— Кровь, ногти, волосы, мужское семя… — перечислила она.

— А… я дарил Жозефине медальон с детской прядью моих волос. Ну знаете, девушки любят все сентиментальное, — и, смешавшись под безжалостным прищуром Маргарет, поправился: — юные глупые девушки любят… Черт, опять… Она такая изящная… шея… глаза… Пруденс! Не слушайте, что я несу!

— Да уж постараюсь, — проворчала она.

— На волосах якорь, самое оно, — хмыкнула старуха, дожевала сушку, огляделась, выхватила из переплетения заборных прутьев огромные ржавые садовые ножницы и подступилась к «касатику».

— Что? — заволновался он.

— Не волнуйся, не зарежу. Только волос малость отхвачу.

Рауль побледнел еще больше. Его рука невольно взметнулась к роскошным локонам.

— Не смейте… — прошептал он отчаянно.

— Ваша светлость! — возмутилась Маргарет.

Он зажмурился, как будто собирался подняться на эшафот.

— Режьте, — произнес с обреченностью висельника. — Видите, Пруденс, на что я иду ради вас.

Ей было жаль его — правда жаль, но в то же время невольный смех подкатил к горлу. Какая великая жертва! Какая душераздирающая драма!

Чтобы смягчить тяжелейший удар — испорченную прическу, — Маргарет встала у него за спиной и положила руки на его плечи. Он немедленно присмирел, и матушка Люсиль, не церемонясь, отхряпала солидный клок у самого виска. Рауль издал горестный вздох и откинулся назад, затылком прижимаясь к животу своей Пруденс. Она погладила его по голове, пытаясь утешить.

В этот момент во двор ввалился давешний детина с бельмом, таща за веревку огромную, флегматично жующую корову.

— Черной не было, — провозгласил он, — рыжая-то сойдет?

— Стельная! — обрадовалась старуха. — К удаче, касатик, как есть к удаче.

— Вы убьете ее? — снова встрепенулся Рауль. — С теленочком?

— Или вы предпочтете жениться на Пеппе? — вкрадчиво шепнула Маргарет. Ревность — злая, порочная ревность, к собственной племяннице, двойной позор, — ожесточила ее. Это было страшно: прежде она казалась себе лучше, добрее. Но кто-то жадный в глубине глубин ее души оскалил зубы, ни в какую не желая делиться. «Не отдам, — с ужасом поняла Маргарет, — ни за что не отдам». Впору было самой отправиться к экзорцисту, но что-то подсказывало — без толку.