Книга Тетушка против, страница 83 – Тата Алатова

— Слова в камень? — озадачилась Маргарет.

— Водил палочкой по стенам, а там — ничего не оставалось. Ничегошеньки. Секретик, мой верный Жиль, наш секретик… Замок злой, — поделился он вдруг, вздрогнув, — замок хочет крови. А чужую не берет.

Тут они как раз вступили в тень огромной махины, стоявшей высоко на холме, и Маргарет вдруг померещилось, что у этой тени есть лицо с впавшими глазами и распахнутым в немом крике ртом. Причудливая игра света сменила очертания на женский силуэт в простой нательной рубашке и с непокрытыми длинными волосами. А потом тень снова стала обычной тенью, а замок — обычным замком, пригревшимся на солнышке древним камнем. Ничего зловещего, верно?

Рауль вернулся домой только под вечер в роскошном безлошадном экипаже герцога Лафона, или же «кристальной коляске», как их называли нынче. Вместе с ним ехали взбудораженная удачной продажей вина Соланж и встревоженная Жанна, которая не находила себе места, узнав о том, что алхимик все еще шныряет по замку.

Угрюмо откинувшись на мягком сиденье, Рауль ощущал себя как в бархатном аду. Его душил тяжелый сладковатый запах дорогой парфюмерной воды, которой был пропитан салон — что-то алхимическое, неестественное, лишенное природной тонкости. Сочетание яркого, давящего пурпура (Лафон не уставал намекать на родство с королевской семьей) и золота вызывали приступ мигрени — какая безвкусица!

Все в этом экипаже кричало о роскоши и приверженности к алхимии, которая в свое время и принесла Лафонам богатство и титул. Дед нынешнего герцога, жалкий торговец свинцом, в порыве вдохновения вложил все свои скудные сбережения в покупку нескольких заброшенных копий у самых гор. В одной из штолен его рабочие вышли на жилу странного голубого минерала, чье необычное свечение быстро вошло в моду и добралось до самого королевского двора. Это случилось во времена Гийома Восьмого Деятельного и его разнообразных странных идей о равенстве всех сословий. Так Лафоны стали официальными поставщиками королевского двора, а отец Люсьена Филиппа умудрился случайно спасти малолетнего принца, нынче занимавшего престол. Это стало его самой выгодной инвестицией: преисполненный благодарностью его величество не только даровал титул, но издал особый эдикт, где признавал Лафона братом по крови наследника, а весь род — ответвлением королевского древа.

Однако за одно поколение нельзя обрасти благородным достоинством, и как бы герцог ни пыжился, его торгаши-предки кричали о себе в каждой позолоченной завитушке, в каждом вышитом изображении алхимической саламандры на многочисленных подушечках.

— Его щедрость не ведает границ, — щебетала Соланж. — Ты знаешь, сколько золота он отвалил за вино? И даже выделил нам свой экипаж, чтобы увезти бочки! И даже разрешил забрать своих лакея и горничную, потому что, — тут она покатилась со смеху, — стоило ему увидеть, в каком виде ты заявился, так, клянусь, он буквально остолбенел. Ах Жанна, как тебе только удалось сохранить серьезный вид! Мне казалось, я лопну, пытаясь сдержать хохот.

— Потому что мне не было смешно, — обронила та холодно. — Рауль, как ты посмел выйти из дома в таком плачевном виде?

— Я Флери, — равнодушно пожал он плечами, — могу разгуливать по городу хоть в кальсонах, и это станет примером для подражания.