Книга Истинная: Яблоневый Сад Попаданки, страница 65 – Инесса Голд

Он проснулся, когда я как раз закончила. Открыл глаза и молча смотрел, как я подхожу к нему с деревянной миской в руках. В его синих глазах больше не было льда, только глубокая, бездонная усталость и… что-то еще. Смущение? Удивление?

— Нужно поесть, — сказала я просто, присаживаясь на край лежанки.

Он попытался приподняться, но его руки дрогнули, и он снова откинулся на шкуры, стиснув зубы от бессилия. Видеть его таким – сломленным, зависимым – было странно. Не было ни злорадства, ни триумфа. Только острое, почти болезненное сочувствие.

Я зачерпнула кашицу ложкой и поднесла к его губам. Он на мгновение замер, его взгляд впился в мой. Гордость боролась с необходимостью. Потом он медленно приоткрыл рот и принял еду. Молча. Я кормила его, как ребенка, стараясь не смотреть ему в глаза, сосредоточившись на простом механическом действии. Воздух между нами был густым от неловкости и невысказанных слов.

— Зачем ты это делаешь? — наконец спросил он хрипло, когда миска опустела.

— Потому что если вы умрете, лорд Вэйр, — ответила я, не поднимая головы и вытирая миску куском ткани, — Изольда и ее друзья из клана Черных Скал придут за мной следующей. Это чистый прагматизм, не более.

Он издал тихий, горловой звук – то ли кашель, то ли усмешку.

— Прагматизм… — прошептал он и снова закрыл глаза.

Я знала, что это лишь часть правды. Другую часть я и сама боялась себе признать.

Позже днем, когда он спал, я вышла в сад. Нужно было работать, двигаться, чтобы не сойти с ума от мыслей. Я проверяла свои яблони, убирала опавшие листья, укрепляла колючий барьер. Иногда я чувствовала его взгляд сквозь открытую дверь домика. Он проснулся и наблюдал.

Я не оборачивалась, но знала, что он видит. Видит меня не в роскошных платьях, а в простом рабочем одеянии, испачканную землей, с мозолями на руках. Видит, как я разговариваю со своими деревьями, как касаюсь их, чувствуя их жизненную силу. Видит хозяйку этого места, а не причудливый экспонат своей коллекции.

Вечером я обрабатывала ссадины на его руках, полученные во время побега. Он сидел, прислонившись к стене у очага, и молча позволял мне это делать. Мои пальцы касались его горячей кожи, ощущали твердость мышц, контуры старых шрамов. Каждый из них рассказывал историю битв, которые он вел задолго до моего появления. Эта тихая, почти медицинская близость была интимнее любого поцелуя.

Он вдруг накрыл мою руку своей. Его ладонь была огромной, сильной, даже сейчас, в его слабости.

— Они заживут, — сказал он тихо. — Спасибо.

Я попыталась убрать руку, но он удержал ее. Я подняла на него глаза. Он смотрел на меня – долго, пристально, и в его взгляде больше не было ни власти, ни презрения. Только усталость, боль и вопрос, который он не решался задать.

Мы сидели так в тишине, освещенные лишь пляшущими языками пламени в очаге. Снаружи выл ветер, но здесь, в моем маленьком домике, было тепло и… спокойно. Впервые за долгое время я не чувствовала себя в ловушке рядом с ним.

Он так и не отпустил мою руку, словно боясь, что я исчезну. Постепенно его хватка ослабла – он снова уснул, утомленный борьбой своего тела с последствиями магического истощения. Я осторожно высвободила пальцы и укрыла его потеплее.

Я смотрела на его лицо, смягченное сном. Лед тронулся. Что-то безвозвратно изменилось между нами там, в башне, во время полета, здесь, в тишине моего дома. Но я все еще была настороже. Я помнила все. И ждала, что будет дальше.