Книга Сдалась орку по собственному желанию, страница 16 – Мария Авенская

И тут воздух сел.

Сначала — тень. Потом — шаг. Потом — он.

Рагхар вошёл во двор. С плеча мокрая дорожная накидка, волосы перехвачены грубой лентой, на ладони запекшийся кровавый след, а во взгляде железо.

— Отпусти её, — сказал он сборщику.

Ветер чиркнул по двору, и из пальцев сборщика вылетела бумага, улетев в грядки. Сборщик побледнел, руку с моего локтя убрал.

— Вы… вы не имеете права… — забормотал он.

— У меня есть обязанность, — ровно ответил Рагхар, ступив между мной и сборщиком. — И право её не отдавать.

Я сглотнула, подняла глаза и, не удержавшись, шепнула:

— Ты как вовремя. У нас тут смотрины невесты. Князь меня заприметил.

— Понял, — коротко.

Он отступил на полшага, повернулся ко мне. Из-за пояса вынул две тонкие серебряные серьги полукруглой формы с тонким узором. Поднял, показал коротко, почти сурово:

— У орков обещание, надеваешь одну - остаёшься в клане. Надеваешь вторую - соглашаешься выйти за меня замуж.

Сердце у меня стукнуло, я кивнула — он аккуратно, двумя пальцами, закрепил серьгу на моей мочке. Тёплый металл, тёплые пальцы. Живой запах дождя на его накидке. Вторую серьгу он вложил в мою руку.

— Готово, — сказал он.

И именно в этот момент я решила улыбнуться и поблагодарить его, но не успела: где-то за сараем шевельнулась чёрная тень. И ветер снова принёс тот самый, липкий, канцелярский запах. Проблемы не ушли. Они отступили, чтобы вернуться вдвое.

***

Дом. Зеркало. Я и серьга, которая смотрит на меня и как будто спрашивает: «Ну что, каково быть наполовину женой?» Я кривляюсь, то повернусь в профиль, то запрячу ухо под платок, то вытащу снова. Металл тонко блестит, ловит солнце.

Пальцы вдруг немеют, эхо вчерашнего лечения. Я дёргаю платок, опираюсь о стол и серьга хлоп! С края уха под подол, с подола на ладонь, с ладони вниз.

Прямо в ведро с бельём. А из ведра бульк в корыто у порога. Дальше — худшее. Корыто заверте́лось, толкнуло крышку, крышка подпрыгнула, и будто сама судьба сказала: «А давай драму» — серьга, блеснув последним солнечным лучиком, шмяк в колодец.

— Это знак? — спрашиваю я у неба.

— Это колодец, — отвечает мне баба Глаша.

Я понимаю, что ее уже не достать руками. В этот миг в калитку входит Рагхар — мокрый, уже без накидки, с травой на сапогах.

— Что случилось?

— Я… это… — показываю на чёрный провал колодца. — Уронила тебя.

— Меня? — он моргает.

— Ну… серьгу.

Он слушает секунду, кивает, снимает ремень и, не теряя времени, лезет в колодец. Словно всю жизнь только этим и занимался.

— Подожди! — взвизгиваю я. — Там скользко! Глубоко! Вода холодная! Ты большой!

— Я — осторожный, — отзывается из темноты басом.

Миг — второй — третий. Внизу бульк, шорох, мат очень приличный, едва слышный. Я тяну верёвку, но он её отталкивает.

— Рагхар?!

Тишина. Только эхо: «Раг… хар… хар…»

— РАГХАР?! — уже почти крик.

Ответа нет. Только плеск и что-то металлическое цокает о камень. Вслед за этим — зловещее «бууум» из глубины. Будто пол в колодце не имеет дна.

***

— Верёвку! — ору на всю деревню.

Полдеревни набегает сразу. Дядька Петро с бечёвкой, Дуняша с одеялом (зачем — она не знает, но уж очень хотела помочь), Глаша с метлой, Федька с выражением лица «я сейчас сильно помогу и мне простят стрелу». Им всем дружно: «Не лезь!», «Опасно!», «Сломаешься!», «Он сам вылезет!» — а я уже приматываю верёвку себе к талии.