Книга Сдалась орку по собственному желанию, страница 19 – Мария Авенская

***

К полудню нас встретили трое разведчиков Скальной Тени. Они просто вошли в нашу скорость, кивнули Рагхару, посмотрели на меня — без “ах” и “ох”, деловито. Один, правда, понюхал кошку и получил когтем в нос.

К вечеру шатры клана вынырнули из марева — не хаос, а строгие круги, как узор на моей серьге.

Женщины молча вынесли воду и ткань, чтобы мы освежились с дороги. В этот же вечер женщина из круга повязала мне узкий пояс в знак принятия в клан.

А утром ко мне в шатер пришли с детьми, чтобы я вылечила царапины на коленях, локтях, и ожоги.

Угрюмый показал, где точат железо, где сушат шкуры, где обучают малышей. Ротгар-младший принёс связку трав «как у тебя, только наши, они сильнее пахнут».

***

Через две недели мы добрались до ярмарки у старого вала — места, где раньше бились, а теперь торгуют. Ряды — соль, железо, шкуры, травы, сладости; смешанная толпа — уши разные, смех один. Почему мир? Потому что одна река всем поит колодцы, потому что сигнальные костры общие, потому что десять лет назад Кардош и эльфийский старший Таэрон подписали «соглашение о трёх дорогах»: торг, взаимопоиск пропавших, общие сигналы беды.

Я разложила хлеб, сыр, вяленое мясо, всё на продажу, чтобы выручить немного денег. Орочьи дети прилипли к мёду, эльфийские подростки спорили о корице, женщины с обеих сторон спрашивали, чем мазать кожу от трещин.

Издалека я снова увидела её, женщину, что дала мне кулон. Здесь при свете дня магия ушла, но у меня остались вопросы. Я оставила прилавок и побежала к ней.

— Я приметила тебя еще с того края ярмарки, — сказала она.

— Как вы… почувствовали меня у реки? Как? — вышло почти шёпотом.

Она улыбнулась:

— Ты наконец ступила на нашу землю. Земля помнит своих по походке.  Лисэллэ , хранительница имён рода Кайрэ. Твоя тётя. Твоя мать, Эллэйн, во время войны с орками спасала детей на переправе. Когда на броду столкнулись два огня — наш и орочий — она поняла: тебя не пронести в этом суматохе. И отдала тебя на руки человеческой женщине из прибрежной слободы. Слова были короткие: «Её зови Мэл. Береги. Я вернусь, если смогу». Она не смогла вернуться.

Я кивнула и впервые заметила: у нас с Лисэллэ одинаковые ямочки на щеках, когда мы улыбаемся.

— А папа? Жив?

— В тот день они пропали оба... И мы нашли их слишком поздно. 

Наш клан уже давно не «стан» — деревенька. Выросла она не из лозы и костров, а из привычек и рук: ровные улицы между палатками, пара изб с глиняной обмазкой, сушильни для трав, навесы для скота, маленькая кузница, где ночью стучит молот. До эльфийских владений — два дня пути. Достаточно близко, чтобы наведываться «в гости».

Рагхар теперь — старший клана. Он говорит, что просто «делает, что обещал», но все знают: вода стала чище, у детворы — отдельный навес для игр. Для меня он построил целую березовую избу с печью, высоким порогом и маленьким окном с решеткой, чтобы кошка не сбегала. Для сына колыбель с орочьим узором и эльфийскими подвесками из листьев. Мы называем это «домом», и он пахнет хлебом и дымом, а ещё тем самым спокойствием, которое достаётся тем, кто долго шёл.

Сына зовут Гаэрон. У него полоска тёмных волос, орочья улыбка и… длинные уши, тонкие и настороженные как два паруса. Когда он смеётся, уши подрагивают., акогда он бежит - это уже не ребёнок, а маленький переполох: орочья скорость, эльфийская манёвренность, человеческое упрямство.