Книга Хозяйка поместья с призраками, страница 5 – Алекс Ривер

Вечер они провели у крошечного, едва теплящегося огонька в камине кухни, жадно поедая привезенные с собой припасы: черствый хлеб, сваренные вкрутую яйца и кусок сала. Впрочем, эта скудная еда казалась Анне самой вкусной в жизни, потому что была единственным напоминанием о чем-то реальном и осязаемом в этом царстве хаоса и призраков.

Мишель, измученный дорогой, уснул почти сразу, укрытый свёрнутой вчетверо бархатной портьерой, из которой предварительно выбили всю пыль. Лилия, бормоча молитвы, расставила по углам комнаты засохшие пучки какой-то травы – «от дурного глаза и прочей нечисти». Анна, которая всегда считала себя трезвомыслящим прагматиком, на этот раз не стала возражать. После истории с ведром, своего видения и того вздоха, который услышал Миша, ее рациональная картина мира дала серьезную трещину.

Она легла последней, уставшая и продрогшая до костей, надеясь, что истощение прошедшего дня победит страх. Но едва она закрыла глаза, как дом ожил.

Он не пугал грохотом или воплями. Нет. Он шептал. Скрип невидимой половицы где-то в бесконечном коридоре. Тихий, едва слышный перезвон стекла, будто кто– то задел хрустальную подвеску на той самой люстре. Шуршание – то ли мышиная возня, то ли шелест шелкового платья по каменным ступеням. Однажды ей показалось, что прямо у ее импровизированной постели кто-то тихо и печально вздохнул. Она замерла, вцепившись в ставшую одеялом портьеру, сердце колотилось где-то в горле. Но ничего не произошло. Только ветер завыл в трубах заунывной, одинокой песней.

Это было хуже, чем явная угроза. Это было похоже на то, как будто сам дом прислушивался к ним, изучал новых жильцов, осторожно пробовал на вкус их присутствие. Анна пролежала так почти до рассвета, пока усталость не сморила ее тяжелым забытьем без сновидений.

Ее разбудил луч солнца, пробившийся сквозь щель в ставне и светивший теперь прямо ей в лицо. Он был слабым, водянистым, но невероятно добрым. В его свете пыль, витавшая в воздухе, казалась не признаком упадка, а золотистой магической пыльцой. Холодный утренний воздух заставлял кожу покрываться мурашками, но хотя бы не пахло сыростью – в этой маленькой комнатке царила благородная, почти музейная сухость. Возможно, именно поэтому они с Лилией вчера её и выбрали среди прочих.

Мишель еще спал, трогательно, будто котёнок, свернувшись калачиком. Лилии в комнате не было. Анна накинула свой дышащий на ладан плащ и вышла на кухню.

Служанка уже хозяйничала у раковины, которая, к удивлению Анны, наконец-то согласилась пропустить через себя воду – ржавую, с пугающим бульканьем и скрежетом, но воду! Неужели, в Дельборо не отключали поставки воды злостным неплательщикам. А в том, что фон Хольты были злостными неплательщиками вот уже много лет, Анна убедилась, порывшись в памяти Анастасии. Лилия с энергией, достойной лучшего применения, скребла ту самую окаменевшую тарелку.

– Доброе утро, барышня! – бросила она, и в ее голосе звучала уже не вчерашняя испуганная дрожь, а деловая решимость. – Колодец во дворе есть, вода чистая, я уже принесла. А это… – она мотнула головой в сторону раковины, – это просто позор, а не водопровод. Надо будет прочистить.

«И, наверное, оплатить», – подумала Анна. Ведь даже если поставщик забыл отключить доступ к услуге, которой просто не пользовались много лет, увидев, что водопроводом вновь кто-то пользуется, об их долгах могут вспомнить. Вот только чем они могут заплатить? Из всего наследства Анастасии фон Хольт после смерти её родителей остался только этот ветхий объект недвижимости. Может, поискать ещё какие-нибудь ложки? Серебро могло бы выручить. Но вместе с воспоминанием о выпавшей из комода ложке пришли и другие – о шёпоте, скрипах, перезвоне хрусталиков на люстре. Неужели Лилия всего этого не слышала ночью? Или просто держится молодцом, как старшая?