Книга Хозяйка поместья с призраками, страница 63 – Алекс Ривер

Они уехали, оставив у ворот двух стражников барона – явно для того, чтобы убедиться, что Анна не попытается вывезти что– либо ценное или не помешает экзорцисту.

Вернувшись в дом, Анна обнаружила, что его атмосфера изменилась кардинально. В коридорах носились холодные сквозняки, слышались обрывки испуганных возгласов, тени мелькали так быстро, что рябило в глазах. Даже обычно спокойная Графиня Ингрид появилась в библиотеке почти материальной – Анна могла разглядеть кружева на ее платье. На лице призрака застыла тревога. Старая графиня не могла говорить с живыми напрямую, но Анна поняла ее и без слов.

– Не волнуйтесь, я обязательно что-нибудь придумаю, – пообещала она призраку.

Бледный Мишель вновь прижался к Анне.

– Они боятся, – прошептал он. – Все они. Даже солдатик в кармане дрожит.

Вечером, когда стемнело, Анна собрала военный совет в кухне. Лилия плакала, Доннер хмурился, размышляя над планом, как «подшутить» над экзорцистом, но понимая, что против магии его воровские навыки бессильны.

– Мы не можем допустить, чтобы он их тронул! – с жаром говорила Анна. – Они наша семья! Они защищали нас!

– Но что мы можем сделать? – всхлипывала Лилия. – Он маг! Священник! А мы обычные люди.

Доннер обнял ее и попытался развеселить, хотя все его шутки выходили кислыми. Вряд ли он по– настоящему боялся за наследие фон Хольтов, но следующий бал уже был назначен через пару недель, а билеты распроданы. Исчезни призраки, и Доннеру самому пришлось бы исчезнуть, оставив на растерзание недовольной знати Анну и всех, кто ей дорог. Но Лилию он бросить уже не мог.

Призраки, казалось, затаились, поняв, что завтрашний день принесет решительную схватку. Даже обычные для дома ночные шорохи и вздохи смолкли, будто все его невидимые обитатели замерли в оцепенении. Анна уложила Мишеля и попыталась убедить Лилию лечь спать, хотя и понимала – уснуть в эту ночь они вряд ли смогут.

Они сидели в кухне при одной– единственной свече, пытаясь придумать какой-нибудь план. Но чем позднее, тем нелепее становились идеи, вроде предложения Лилии ошпарить экзорциста кипятком или отравить – не насмерть, конечно, – несвежими продуктами.

А вскоре началось что-то странное.

Сначала это был едва уловимый гул, идущий не извне, а из самых глубин дома, как будто из-под земли. Он был низким, настойчивым, словно где-то далеко заработал гигантский механизм. Пламя свечи заколебалось, хотя сквозняка в комнате не было. Анна встревоженно подняла голову.

– Вы слышите? – тихо спросила она.

Доннер прислушался и кивнул, насторожившись, как охотничья собака.

– Слышу. Это чего?

Анна только недоуменно пожала плечами. Она сама сталкивалась с таким впервые.

Гул нарастал, превращаясь в сдавленный, но мощный грохот, будто под фундаментом перекатывались каменные глыбы. Пол под ногами затрясся. Со стола со звоном упала кружка и покатилась по полу. Лилия вскрикнула и схватилась за спинку стула.

– Землетрясение? – испуганно спросила Анна.

– Здесь… никогда не было такого, – прошептала бледная Лилия.

Тряска ритмично повторялось, как будто нечто огромное и древнее медленно, лениво переворачивалось в своей каменной колыбели, потревоженное приближением чужака.

Вдруг погас свет. Не только их свеча, подхваченная Доннером, чтобы не случилось пожара, а все источники света в доме – призрачное мерцание, которое иногда исходило от самих духов, тусклые отсветы луны в окнах – все поглотила абсолютная, густая тьма. Ее сопровождал леденящий душу рык, вырвавшийся из самых основ усадьбы. Это был звук чистой, первобытной ярости и тоски, звук, разрывающий саму ткань реальности.