Книга Меч тени и обмана, страница 172 – Люсинда Дарк

— Пойдем. — Офелия протягивает руку, глядя на противоположную сторону улицы. Зная, что у меня нет выбора, я касаюсь ее пальцев своими — бледность моей кожи сияет, как луна на ее полуночном небе.

В отличие от ее лица и шеи, на руках Офелии я вижу свидетельства ее человечности. Они усеяны крошечными шрамами. Порезы. На внутренней стороне ее правого запястья тоже находится самая глубокая рана. Даже сейчас, когда рана давно зажила, неровная линия там, где лезвие когда-то порезало ее так глубоко, что навсегда оставило след на ее коже, немного светлее, чем остальная кожа. Я часто задавалась вопросом, кто мог нанести такую рану, но спросить ассасина об их боевых шрамах — значит попросить его раскрыть свои секреты и уязвимые места — невозможно.

Итак, я прячу любопытство на задворки своего сознания и перехожу дорогу, когда на нас начинают падать первые капли ночного дождя. Из чьей-то трубы доносятся ароматы готовящегося мяса, и в животе у меня урчит от голода. Офелия игнорирует звук, и я тоже. Если я не справлюсь со своей работой сегодня вечером, то мне придется беспокоиться не только о пустом желудке.

Мы вдвоем спешим по узкой тропинке, а затем огибаем ряд маленьких домиков, выстроившихся один за другим в ряд. Это крестьянские дома, каждый из которых разделен общей стеной, чтобы дать отдельным семьям некоторое чувство уединения.

Для меня это такая странная идея, ведь когда-то я знала только однокомнатную хижину на Пограничных Землях, которую делила со своим отцом. С каждым проходящим днем, неделей, месяцем и годом… Я скучаю по нему и по всему, что он представлял тогда и представляет для меня сейчас.

Свобода.

Этого у меня не будет, если я не научусь брать в руки клинок ассасина и совершать это первое убийство.

Шаги Офелии замедляются, и я останавливаюсь вместе с ней. Там, на вершине холма, далеко за этими рядами сжатых домов, находится жилище гораздо большего размера. Поместье нашей цели. У меня перехватывает горло, когда я бросаю быстрый взгляд на ее лицо и обратно.

— В документах сказано, что это мужчина, верно? — Спрашиваю я, гордясь тем, что мой голос не дрожит, несмотря на то, что внутри у меня все именно так и происходит.

— И женщина, — отвечает Офелия. — Пара. Тебе придется убить одного, а затем другого, поэтому я предлагаю тебе совершить свое первое убийство как можно тише, чтобы не разбудить твою вторую цель. Если ты потерпишь неудачу и будешь схвачена стражей Богов…

Ей не нужно заканчивать предложение, чтобы ее слова возымели действие. Я убираю свою руку из ее и скрещиваю руки на животе, будто могу так защититься. В памяти всплывают недавние воспоминания — как раскалённое клеймо вдавливалось в чувствительную кожу на животе, руках, бёдрах и ногах. Я моргаю, стараясь прогнать слёзы, жгущие глаза

Меня пробирает дрожь. — Я не подведу.

Как бы сильно я не хотела этого делать… Я не могу позволить себе потерпеть неудачу.

Или они, или я, напоминаю я себе. Они… или я.

Слова предупреждения Региса возвращаются ко мне, когда я смотрю на двухэтажное жилище на вершине того холма. «Всегда выбирай себя в худшем случае», сказал он мне. «Так поступят и все остальные. Ты не можешь доверять им. Итак, доверься единственному человеку, которому ты можешь, — себе. Будь эгоисткой».