Книга Меч тени и обмана, страница 189 – Люсинда Дарк

К счастью, меня бросили сюда в одежде, которая все еще была на мне, и в плаще, который все еще был на месте после того, как с меня сняли железные наручники. Я плотнее закутываюсь в плащ, чтобы защититься от холода. Если человек, стоящий за дверью моей камеры, хочет, чтобы я открыла глаза и узнала его, тогда ему придется заговорить первым. В противном случае, я, блядь, не расколюсь.

Я и так достаточно зла. Мы оба знаем и он, и я, что не было никаких причин для моего нынешнего заключения, но он умный человек. Он точно знает, как манипулировать окружающими. Он прекрасно знал, что власть Долоса проистекает из заключения, и поэтому я нисколько не сомневаюсь, что он манипулировал Долосом, чтобы тот бросил меня сюда.

Вот почему я не совсем понимаю.

— Ты перестанешь меня игнорировать? — спрашивает он низким и довольно раздраженным голосом.

Я наконец открываю глаза и устремляю на него прищуренный взгляд. Едва освещенный бледным светом огня, пляшущего в канделябре на стене, я различаю черты его лица. Скрюченный и наполовину скрытый тенью, человек на другой стороне камеры вглядывается в меня. Его губы поджаты. Брови нахмурены. Несмотря на раздражение в его тоне, выражение его лица выглядит так, словно он чувствует что-то, чего я еще не видела на его лице.

Чувство вины.

— Я не игнорирую тебя, — говорю я. — Я просто ждала.

— Чего? — спрашивает он. Так много гребаных требований.

Я прислоняю голову к стене за спиной. — Чтобы ты заговорил первым, — говорю я. — Я уверена, что есть причина, по которой ты это сделал.

Фигура за пределами моей камеры отворачивается от меня. Голубые глаза вспыхивают красным, прежде чем полностью исчезнуть с моего лица. Я позволяю своим собственным векам опуститься на место. Приятно для разнообразия взять верх, особенно над ним.

— Тебя должны были изгнать, — огрызается он.

— О? — Я издаю ошеломленный смешок. — Прости, что разрушаю твои планы.

Резкий звук ударов кулаков по металлу со скрежетом отдается у меня в ушах, и я снова открываю глаза, чтобы увидеть, как он сгорбился, упершись обоими кулаками в прутья моей камеры. — Неужели твоя жизнь ничего для тебя не значит? — спрашивает он.

Ирония, твое имя. Какой забавный вопрос исходит от человека, который поставил меня в такое положение. — Мне нужно напомнить тебе, почему я здесь в первую очередь? — Спрашиваю я. — Моя жизнь, что бы она для меня ни значила это то, что Боги сочтут не нужным. Незначительная. Расходный материал.

— Как ты узнала? — спрашивает он на этот раз.

Я сомневаюсь, стоит ли говорить ему правду. Что его выдал запах. Я не особо задумывалась об этом все то время, что была рядом с ним. Но это было здесь. Знакомое. Всегда присутствующее. Он сам был практически маяком в своих собственных делах.

— Ты был в офисе, когда Долос приговорил меня, — говорю я.

Он поднимает голову, и на этот раз, когда он смотрит на меня, выражение его лица искажено. Замешательство и что-то еще. То, чего… Я не ожидала. Медленно я отталкиваюсь рукой от стены позади себя и использую этот рычаг, чтобы подняться на ноги.

Я отхожу от задней стены и делаю еще один шаг, и еще, пока не оказываюсь почти в футе от него. Достаточно близко, чтобы я могла видеть белые облачка от его дыхания, поскольку он дышит довольно хрипло. — Я не знал о первой жалобе, — говорит он, как будто теперь это что-то меняет.