Книга Меч тени и обмана, страница 46 – Люсинда Дарк

Холодок пробегает у меня по спине при воспоминании о прошлом. Регис, то ли почувствовав мое беспокойство, то ли увидев его на моем лице прежде, чем я успеваю натянуть свою фальшивую маску, протягивает руку и касается моего колена. — Просто относись к этому, как к любой другой работе, — советует он. — Как только у нас будет имя цели, я отправлю его птицей, и тогда мы разработаем план твоего побега. Кайра Незерак сгорит и исчезнет в ночи, а ты сможешь купить совершенно новую личность за дензу, которую получишь.

Я киваю, хотя мое внимание приковано прямо к быстро приближающимся воротам. Теперь, когда я собираюсь вступить в мир, полный Богов и Смертных Богов, я вспоминаю единственного Смертного Бога, которого я когда-либо встречала и знала достаточно долго, чтобы поддерживать беседу. В отличие от Смертного Бога, с которым я сражалась в Майневале, тот, кого я убила много лет назад, был гораздо более надменным и злым — в манерах больше Божественного, чем смертного. Дерзкий, высокомерный и жестокий. Это был последний раз, когда Офелия отправлялась со мной на задание. Убийство кого-то, кто обладал такими же способностями, как я, было высшим испытанием.

Я не жалею, что убила его, не тогда, когда знала, что он творил с людьми просто потому, что они были бессильны против него. Теперь я столкнусь с еще большими из них. Со злобными отродьями Богов. Иронично, но они ещё более жестоки в своей ненависти к смертным, хотя сами рождены от таких же, как они.

— Новых Терр часто отправляют служить худшим из Смертных Богов, — говорит мне Регис, отстраняясь. Мой взгляд остается прикованным к окну и замку. — Если понадобится, не колеблясь, выставляй себя слабой — слишком слабой, чтобы иметь значение. Чем меньше на тебя обращают внимание, тем лучше.

Я замечаю фигуру, стоящую на воротах, когда наш экипаж проезжает через них во внутренний двор. Воздух в кабине меняется, становясь напряженным и натянутым. — Что бы тебе не понадобилось сделать, Кайра, — говорит Регис, — не…, — его голос срывается и привлекает мое внимание к его измученному лицу, — не дай себя убить. Не становись для меня трагедией, дорогая. В этой жизни у меня слишком мало платонических друзей, и я бы действительно предпочел не начинать все с нуля.

Мои губы кривятся от платонического комментария, но я ничего не могу поделать с ответом, который приходит.

— Богов забавляет трагедия, — говорю я рассеянно. Я чувствую, как его взгляд не отрывается от моего лица, обжигая щеку. Слова все равно приходят. — Они наслаждаются печалью нашей жизни и контролем, которым они обладают. Ты думаешь, они спустились из Царства Богов по доброй воле? — Вопрос риторический, но все же я смеюсь при одной мысли об этом. — Подумай еще раз. Они спустились, чтобы сидеть в первом ряду и наблюдать за нашими ужасно жалкими попытками бороться с ними. Они устали наблюдать за спектаклем со стороны и решили, что станут его частью, даже если для этого им придется изображать злодеев. — Я прижимаю пальцы к оконному стеклу. — Они никогда не вернутся в Царство Богов. Они слишком любят свое положение здесь. Они наслаждаются властью, которую имеют над всеми нами, и их не волнует, несправедлива ли она или жестока. В конце концов, Боги не люди. В них не может быть ничего гуманного, потому что им не хватает основной сути того, что это влечет за собой.