Книга Царство бури и безумия, страница 158 – Люсинда Дарк

Прямо сейчас он совсем не такой.

Однако, как только он заканчивает, Регис практически выбегает из кухни и поднимается по ступенькам, и я так же быстро следую за ним. Он не произносит ни слова, пока мы вдвоем не остаемся одни в его комнате. Занавеска задернута, и, без сомнения, окно закрыто на задвижку. Мы, по сути, в безопасности от любого, кто захочет заглянуть в комнату. Если этот человек, конечно, человек. Если они Боги, тогда… Мы могли бы также отказаться от этого притворства, но если бы они были Богами, тогда… Нас с Регисом, вероятно, даже не было бы здесь.

По крайней мере, я так себе говорю. Регис ставит поднос, который принес, на стол, прижатый к стене. Затем он подходит к своей сумке и достает длинный тонкий кусок камня. Я не могу сдержать вздрагивания, когда вижу его. Камень глубокого дымчато-серого цвета, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы, если бы я подошла ближе и уставилась на его поверхность, я бы обнаружила в нем маленькие блестящие частички. Как звездная пыль на земляном камне.

Сера.

Регис подходит к подоконнику и кладет его плашмя на край. Спустя секунду тот начинает вибрировать, дрожать о дерево, на которое его положили. Звук негромкий, но отчётливо слышный. Заколдованный серный камень. Я сглатываю от удивление, даже несмотря на то, как этот шум режет по барабанным перепонкам. Вздрагиваю и начинаю дышать медленно, сквозь стиснутые зубы. Через несколько мгновений звук становится легче переносимым — не потому что стал тише, а просто потому, что я к нему привыкла. Мне уже доводилось переживать это прежде — терпимо, но всё ещё неприятно.

В мире мало предметов, заколдованных и продаваемых людям, но заколдованная сера — самая редкая из них. Я видела это раньше, потому что Офелия просто готова потратить любую сумму на вещи, которые она считает полезными. Должно быть, она одолжила это ему.

Как только занавески опускаются над заколдованной серой, шум становится слабым, но его достаточно, чтобы, если кто-то подслушивает снаружи, его было трудно расслышать. Божественный он или нет, но этот заколдованный серный камень будет подобен маяку белого шума, который невероятно затруднит подслушивание нашего разговора. Мы стараемся сохранять конфиденциальность настолько, насколько это возможно.

— Что случилось? — Я требую, в ту же секунду, когда я уверена, что у нас все в порядке, мы могли поговорить свободно.

Регис вздыхает, звук долгий и протяжный. — На прошлой неделе я получил запрос на миссию, — говорит он, прежде чем повернуться и сесть на кровати рядом с ним. Матрас прогибается под его весом, пружины скрипят. Кажется, он этого не замечает. — Сначала я думал, что все нормально, но потом я… обнаружил, что это не так.

Я хмурюсь и иду вперед. Теперь, когда притворство отброшено, Регис выглядит гораздо более изможденным, чем раньше. Фальшивая улыбка скрывала, насколько осунувшимся на самом деле является его лицо. Его кожа бледная и почти землистая, как будто он был болен. Тени, которые я замечала раньше, темнее, глубже и преобладают без наигранной жизнерадостности.

— Что изменило ситуацию? — Спрашиваю я, останавливаясь перед ним.

Регис не двигает головой, упершись подбородком в грудь. Он смотрит на меня снизу вверх сквозь ресницы и брови, его губы тонкие и бледные. Его песочно-светлые волосы убраны с лица и завязаны на затылке, но корни темные и неухоженные.