Книга Царство бури и безумия, страница 17 – Люсинда Дарк

Определенно не Теос. Я была достаточно близко к золотоглазому золотоволосому Даркхейвену, чтобы знать, что его запах отмечен пряностями и ромом, даже когда он не пьет. Это все, о чем я могу думать, когда вдыхаю горьковато-сладкую янтарную жидкость.

Если этот мужчина не является ни тем, ни другим, то остается только один, у которого хватит сил поднять меня, нести и заботиться обо мне так, как он есть сейчас.

Каликс.

Тот факт, что самый неуравновешенный из всех братьев Даркхейвеном находится здесь прямо сейчас, ухаживая за мной, нервирует. Если бы не Белладонна, растекающаяся по моему телу, наполняющая вены вялостью, я, скорее всего, уже была бы на ногах и выздоравливала. Я пытаюсь набрать в рот немного слюны, подталкивая ее к губам, чтобы смочить их, пока Каликс заканчивает стаскивать с меня тунику.

Холодный металл касается верха моих брюк сзади, и я закрываю глаза, не в силах сказать ему остановиться, когда он разрезает шов, а затем начинает срезать и его с моего тела. Мы не обмениваемся ни словом. Он работает совершенно бесшумно, раздевая меня догола. Поток воздуха обдувает мой зад. Звук чего-то стучащего по полу позади меня предупреждает меня о том, что он только что использовал какое-то Божественное заклинание.

Я узнаю о нем все больше и больше — все то, чего не хотела знать, но, вероятно, это поможет мне, если он станет одной из моих целей. То есть, если вообще существует гребаная цель. Я закрываю глаза и отгоняю злые мысли, которые у меня возникают по отношению к Офелии, сосредотачиваясь только на здесь и сейчас.

Итак, Каликс может превращаться в змею и вызывать предметы. Подумаешь. Я могу призвать пауков, чтобы они выполняли мои приказы, а тени… ну, их всегда немного привлекало мое присутствие, но я не могу их контролировать. Все Смертные Боги обладают подобными способностями. В этом нет ничего нового.

Мокрая ткань касается моей спины, и на этот раз слюна во рту делает свое дело, придавая мне голос. — Ааа! — Я вскрикиваю и тут же выгибаюсь дугой от этого прикосновения.

Жесткая рука Каликса сжимает мое плечо, но он ничего не говорит, игнорируя мой резкий крик боли и продолжая мыть мне спину. Слезы наполняют мои глаза и переливаются через край, стекая по щекам.

Черт. Это больно. Рыдания раздирают мою грудь, тихие, но яростные. Я чувствую, где с меня содрали кожу. Каждое прикосновение этой влажной ткани — еще один приступ боли. Это длится вечно, или, по крайней мере, кажется, что так оно и есть. Он убирает тряпку, время от времени смачивая ее заново или, возможно, промывая. Я не знаю. Я слишком сосредоточена на том, чтобы дышать сквозь зубы и стараться не давиться так сильно, чтобы меня не вырвало, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. К тому времени, как он заканчивает, мое лицо взмокло, во рту ощущается привкус соли.

В ту секунду, когда его руки оставляют меня, я вздыхаю с облегчением. Я дрожу под ним, все мое тело дрожит, прижавшись к койке. От боли или холода, не могу сказать. Я думала, что это будет похоже на тренировки, которые я проходила в Престумном мире, но это не так. Белладонна мешает мне выздоравливать. Раны открыты и свежи, и я сейчас настолько совершенно беззащитна, что новые слезы, которые наворачиваются на мои глаза, вызваны не болью, а страхом.