Книга Царство бури и безумия, страница 23 – Люсинда Дарк

Когда я чувствую порыв прохладного воздуха на своих щеках, мои глаза распахиваются. Дверь открывается с такой сосредоточенной медлительностью и тишиной, которые могут означать только то, что в мою комнату входит кто-то Божественный. К тому же я была почти уверена, что в какой-то момент мне удалось выползти из своей кровати и запереть эту чертову штуковину, прежде чем снова впасть в беспамятство. Я до сих пор помню резкие, шатающиеся шаги, которые я сделала к ней, и то, как у меня чуть не подогнулись колени, когда я наконец добралась до своей кровати.

Заперта или не заперта, я знаю, что это не имеет значения, если кто-то действительно захочет войти сюда и добраться до меня. Однако этот крошечный барьер делает свое дело. Это предупреждает меня об изменении атмосферы. Этот кто-то проник внутрь, и все мое тело напрягается, а сердце начинает бешено колотиться в груди, в ушах, стуча с таким наслаждением, что, клянусь Богами, оно вот-вот выскочит у меня изо рта.

Золотой ореол волос, покрытых лунным светом, льющимся из моего крошечного окошка, виднеющегося сквозь приоткрытую дверь, не унимает учащенного сердцебиения. Теос. Протягивая руку под подушку, я обхватываю рукоять своего кинжала. Моя спина в огне. Каждый мускул кричит об облегчении, которого я не могу дать, даже если, возможно, придется бороться за нашу жизнь.

У меня сжимается сердце. Сквозь мое внешнее спокойствие пробивается острая боль, в которой я не уверена, что хочу разбираться. Неужели Долос приказал ему прикончить меня, раз уж их проклятая порка не сделала своего дела? На ориентации Терр мне стало совершенно ясно, что тех, кто оскорбил Богов, точно не попросили бы просто уйти. Нет, скорее всего, их закопали в землю… навсегда. Что, если это просто очередная пытка, прежде чем они действительно придут за мной? Прежде чем они решат навсегда заткнуть мой дерзкий рот?

Прежде чем я успеваю спросить себя «почему он?», хотя «почему не Теос?», он переводит взгляд на меня и резко останавливается, когда видит, что я не сплю. Черт. Мне следовало держать глаза закрытыми или закрыть их, когда я поняла, кто это был. Теперь грань удивления исчезла. Мои мышцы напрягаются, готовясь к битве, и я не совсем уверена, что смогу выдержать ее. Не из-за ран на моей спине и того факта, что любое движение заставляет разорванную кожу на моем позвоночнике растягиваться с новой силой. К сожалению, это единственное движение, мой единственный акт напряжения мышц ничего не дает, кроме острой пульсации боли, скользящей вниз по позвоночнику и через открытую и ноющую плоть моих ран.

Я отпускаю рукоять кинжала, но не убираю свою руку полностью. Я с шипением выдыхаю и быстро моргаю, прогоняя жгучие слезы, которые угрожают вырваться на свободу, обратно в забвение, откуда они пришли. Теос воспринимает мое отвлечение как приглашение и проскальзывает остаток пути в маленькую комнату, расположенную под покоями Даркхейвенов. Дверь со щелчком закрывается, и за ним следует другой, когда он запирает — или, скорее, повторно запирает ее. Учащенный ритм моего сердца сбивается. Я надеюсь, что он не чувствует запаха страха в капельках пота, выступающих у меня на затылке.

— Ты проснулась, — тихо говорит он.

Не в силах сдерживать свой дискомфорт и агонию, я бросаю на него раздраженный взгляд. — Почему ты здесь? — Требую я, не в силах придать своему тону даже намека на подобострастие. Волк, который ползает под моей плотью, — раненое животное, разъяренный монстр. Злой. Обиженный. Напуганный. Он не хочет показывать свою уязвимость, и поэтому не делает этого. Если Теос хочет убить меня за это, значит, так тому и быть. По крайней мере, это избавит меня от моих проклятых Богами страданий.