Книга Царство бури и безумия, страница 24 – Люсинда Дарк

Однако, к сожалению, Теос не положил конец моему несчастливому и мучительному существованию. На самом деле, если его и беспокоит мой неуважительный тон, он этого не показывает. Вместо этого он шагает ко мне. Его длинные ноги пересекают расстояние между нами, когда он за считанные секунды сокращает небольшое пространство между дверью и моей кроватью. Он не останавливается, пока не оказывается достаточно близко, чтобы я могла почувствовать исходящий от него жар. Я ненамеренно придвигаюсь ближе к нему, образы переплетенных рук, простыней и горячей, влажной плоти проскальзывают на задворках моего сознания, лаская меня, как он той ночью.

Ошибка. Это слово снова всплывает в моей голове. Переспать с Теосом Даркхейвеном было гребаной ошибкой.

Я снова напрягаюсь. И снова мое тело наказывает меня за это. Растягивание моей истерзанной плоти от движений моих мышц вызывает слезы в уголках моих глаз.

Не плачь, говорю я себе. Не смей плакать. Здесь никого не волнует, что тебе больно, и никого не волнует, что ты плачешь.

Несмотря на это холодное напоминание, я все еще чувствую покалывание в руках и легкое жжение в уголках глаз. Как будто слезы покоятся там, вне моей досягаемости. Я не могу ни вытереть их, ни дать им волю, поэтому они просто сидят и ждут. Однако, если они ждут того дня, когда я выпущу их на волю, то им придется ждать чертовски долго.

Нахмуренный лоб Теоса, когда он смотрит на меня сверху вниз с непроницаемым выражением, заставляет меня попытаться сесть самостоятельно. Его руки пусты и безвольно свисают по бокам. Хотя я чувствую себя намного лучше, ощущая прохладную рукоять кинжала в своей ладони, я разжимаю пальцы, обхватившие его, прежде чем вытащить руку из-под тонкой подушки.

Я делаю паузу.

Затем, по какой-то причине, я быстро отодвигаю кинжал от края, ближайшего к Теосу, и осторожно протягиваю руку назад, засовывая его под матрас, одновременно хватаясь руками за край кровати, чтобы это выглядело так, будто я использую свою хватку для того, чтобы сесть. Я не верю, что Теос поймет намек, который я, несомненно, даю ему своим сердитым выражением лица, напряженной позой и отсутствием должного уважения, чтобы он не подходил ближе.

В конце концов, все, что я узнала о братьях Даркхейвенах за последние несколько недель, противоречит всему, чего я от них ожидала. От настоящей любви и заботы, которые они проявляют к своим друзьям, и горя, которое они скрывают от мира, до маленьких капель уважения, которые они проявляют ко мне — маленьких капель, конечно, не считая эффектной попытки Руэна избавиться от меня, — несмотря на то, что я Терра.

Прежде чем я успеваю открыть рот и потребовать объяснить, почему Теос снова здесь, он смотрит на тумбочку и хмурится. — Здесь был кто-то еще. — Это утверждение, а не вопрос. Тем не менее, в его глазах мелькает замешательство, любопытство и что-то еще, когда он переводит взгляд с тумбочки на меня, а затем обратно. Я не хочу разбирать ту последнюю эмоцию в его глазах цвета заката. У меня нет на это сил.

Я прослеживаю за взглядом Теоса и хмуро смотрю на кувшин, полный воды, и стоящий там стакан, занимающий почти все крошечное пространство маленького шаткого столика, который маскируется под тумбочку. Рядом с водой лежит небольшой пакетик крекеров — то, что больной человек мог бы легко съесть. Я определенно не была той, кто положил их туда, ни воду, ни еду. Тогда это был Каликс? После того, как я потеряла сознание? Не похоже, что он мог это сделать, но, должно быть, так оно и есть. Я была уверена, что с тех пор тут больше никого не было.