Книга Кровь богов и монстров, страница 161 – Люсинда Дарк

Мое тело напряжено, словно я готова либо к бегству, либо к борьбе за выживание. Его глаза светятся пониманием, но он все равно продолжает говорить, как будто тот факт, что я нервничаю из-за его голоса, не имеет для него никакого значения. Как будто не имеет значения, что я могу повернуться и попытаться сбежать от него в любую секунду… как будто мысль о моем побеге даже не рассматривается им.

Страх — это безвкусная гниль, покрывающая мой рот изнутри.

— Гора Бримстоун — это место, где в этом мире сформировалась Божественность, — говорит Трифон. — И именно из серы мы сможем познать правду о твоей крови.

Я судорожно сглатываю, прежде чем заговорить. — Без Весеннего Равноденствия? — Уточняю я.

— Да. — Трифон больше ничего не объясняет, его широкая рука тянется к кубку. — Шаг вперед. Сейчас же.

Мое тело начинает двигаться прежде, чем я принимаю сознательное решение, мои ноги приходят в движение по приказу Царя Богов. Это больше, чем что-либо другое, заставляет страх, бурлящий внутри меня, превратиться во что-то расплавленное и гноящееся. Его слова окутаны Божественной силой, которая давит мне на позвоночник, принуждая к действию, которого он от меня требует, и отказываясь ослабить свою хватку.

На дрожащих ногах я поднимаюсь на небольшое возвышение, где стоит чаша. Чем ближе я подхожу, тем отчетливее вижу осколки темной серы, вмурованные в саму чашу. Чернильно-черный камень поблескивает в тусклом свете. Мое дыхание становится прерывистым. Я останавливаюсь примерно в футе от открытой каменной чаши и смотрю вниз, на то, что кажется темной водянистой жидкостью, находящейся на дне чаши. По бокам чашеобразного отверстия есть углубления, и в моем сознании мелькают образы мужчин и женщин, склонившихся над этими углублениями так, чтобы их шеи были обращены вниз. Боги — как женского, так и мужского пола — делают каждый шаг к чаше, и серебро сверкает, когда им перерезают глотки и кровь выплескивается наружу, наполняя чашу, пенясь, когда она смешивается со смертью. Рвота угрожает подступить к моему горлу. Я сглатываю, прежде чем поднять взгляд на мужчину, стоящего прямо напротив меня.

Глаза Кэдмона бездонно темны. Пусты. Лишены жизни. Проходит мгновение, а затем он моргает, и в его черных глазах снова появляется свет. Его подбородок опускается, и страх немного исчезает.

Все в порядке, говорю я себе. Я в порядке. Я все еще здесь. Я не мертва. Я не истекаю кровью. Это была просто галлюцинация. Нереально.

И все же, когда я снова обращаю свое внимание на внутреннюю часть чаши, я не могу не задаться вопросом, откуда взялась эта странная сцена. Почему это с самого начала казалось таким реальным?

Должна признаться самой себе, я не ожидала, что это произойдет именно так. Когда Совет Богов впервые обсуждал раскрытие моего наследия Божественной крови, я предполагала, что это произойдет на глазах у всех, на публичной церемонии. Уединенность этой комнаты и личное присутствие шести членов Совета Богов, окружающих меня, заставляют меня задуматься, не было ли все это ложью с самого начала.

Я не уверена, готова ли я узнать правду, но когда Трифон отходит от своей колонны, делая шаг вперед, извлекая из ниоткуда длинный, зловещего вида клинок серы — кинжал, невидимый в одно мгновение, а затем в следующее оказывается в его руке — мое сердце бешено колотится от осознания того, что я здесь ничего не контролирую.