Книга Кровь богов и монстров, страница 162 – Люсинда Дарк

Что бы Боги не узнали о моей крови, это решит мою судьбу… Будь то жизнь или смерть.

Глава 36

Кайра

— Протяни свою руку над чашей. — Слова Трифона — кошмар наяву. Не потому, что он размахивает этим кинжалом из серы с такой легкостью, что не может быть и речи о том, насколько искусно он им владеет, а потому, что я делаю так, как он говорит.

Точно так же, как мои ноги двигались без моего согласия, двигается и моя рука. Как я могу когда-либо надеяться убить этого человека — это могущественное Божество, — если один звук его голоса подчиняет мое тело, заставляя без колебаний выполнять его команды?

Моя рука поднимается над отверстием чаши, и Трифон наклоняется вперед, берет мое запястье в свои руки и поворачивает его так, чтобы мое предплечье было вытянуто поперек разъема. Мой живот прижимается к краю камня, и снова образы окровавленных тел и мертвых глаз мелькает перед моим взором. Я прикусываю язык, пока не ощущаю привкус ржавчины и сырого мяса. Мой разум — безопасное место. Так было всегда. Мое убежище, когда я была привязана к стульям в штаб-квартире Преступного Мира и избита только по той простой причине, что мне нужно было понять боль, чтобы справиться с ней.

Боль становится чем-то другим, когда ты признаешь, что за ней нет реальной логики. Разум борется, чтобы понять, найти способ избежать этого в будущем, и когда становится ясно, что за самой мрачной из мук нет ни причины, ни смысла, — она трескается.

Кровь заливает мой язык, когда Трифон поворачивает кинжал из серы лезвием вниз и рассекает мое запястье. Резкий дискомфорт от раны заставляет меня громко ахнуть, но моя рука не отдергивается назад, как следовало бы. Она удерживается в подвешенном состоянии благодаря Божественной силе Царя Богов, стоящего передо мной. Мое дыхание становится прерывистым, когда капли пота выступают у меня на лбу, а затем сползают к вискам. Незнакомая тошнота пускает корни в моем желудке, когда я смотрю, как моя собственная рубиново-красная кровь стекает по бледной плоти в каменную чашу между мной и Царем Богов.

Боль обжигает горло с каждым хриплым вдохом. Мне не хватает воздуха — будто его внезапно выкачали из этой маленькой комнаты, вытянули какой-то невидимой силой. Но только у меня не получается дышать, тогда как все остальные продолжают наблюдать за церемонией с холодными взглядами, в которых не читается ни намёка на то любопытство, которое, я уверена, они испытывают.

Кто я? Что я? Кто мой Божественный родитель?

Я не могу отрицать, что хочу знать, что жажда понять причину своего рождения — это раскалённое железо внутри моей груди. Мышцы подёргиваются вдоль вытянутой руки, нависающей над чашей, инкрустированной серой, что стоит в центре комнаты. Взоры Богов прикованы ко мне, и хотя присутствие Кэдмона даёт хоть какое-то ощущение безопасности, я чувствую себя совершенно одинокой.

Кэдмон, может быть, и добр, но он тоже Бог. Лжец. Обманщик.

Эта моя кровь — будь то кровь Бога или монстра — не определяет меня, решаю я. Я все еще Кайра. Убийца Преступного Мира. Дочь Смертного Бога, который погиб, защищая свое единственное дитя. Я ничто иное, как стойкость даже перед лицом самых темных существ.

Сражаясь с инстинктивной потребностью защититься и отвести взгляд от Царя Богов, я поднимаю голову. Дюйм за мучительным дюймом, вены на моей шее напрягаются, пока я борюсь со своим изначальным желанием склониться перед более сильной властью, я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с Трифоном.